Рецензия на фильм с мифологической точки зрения

Рецензия  на фильм Жана Кокто  «Орфей». 

"Слышу,  слышу шаг твой нежный,

Шаг твой слышу за собой.

Мы  идем тропой мятежной,

К жизни  мертвенной тропой." 

В 19 веке, с изобретением фотографии (дословно записи светом), время  научилось застывать. Ньепс, Дагер  и Тальбот осуществили мечту Фауста. Но фотографическое изображение оказалось слишком хрупким. Был вечный миг изображения, приятный, но ускользающий в небытие. А человек хотел бессмертия, он хотел обрести время, управлять им, возвращать его и погружаться в него самому, человек жаждал быть полновластным творцом времени. Тогда на помощь ему пришла самая неведомая из муз – кинематограф. 

В то время как  расцветали и увядали дадаизм  и сюрреализм, один французский художник и поэт, имя которому Жан Кокто, снимает в 1930г. аллегорическую кинофантазию "Кровь поэта". На первый взгляд чисто авангардистский фильм для того времени, но уже подчиненный законам "большого" стиля, он повествует о художнике, пытающемся проникнуть в запредельное. Впервые кинематограф так четко и ярко видит сны наяву, прошлое с легкостью падающего пера становится будущем, будущее - прошлым. Лица, маски, места, вещи, звуки - все тусуется, как в карточной колоде, превращаясь для каждого в цепочку неповторимых видений-символов. В зеркале открывается человеческому взору запредельное. Богиня оживает и сходит с постамента. «Существует только феномен складывания, позволяющий нам вступать в случайный контакт с одной из сторон вечности, тоскливо-однообразный узор которой, как бумажное кружево, вырезают, должно быть, какие-то фокусники", — объснял Кокто идею времени как вещи.

Этот фильм  стал первой из работ знаменитой трилогии – «Кровь поэта», «Орфей» и «Завещание Орфея» .

Первая часть  трилогии имеет смутное отношение  к мифам, но для формирования полного  представления о фильме «Орфей» я не имею права не упоминать о ней. 

Фильмы Кокто  сделаны в лирической манере «ирреального реализма», как он сам определял  свой кинематографический метод, и  представляют собой образы, основанные на мотивах мифа об Орфее. Однако тема фильма, вернее несколько идей, о которых рассказывает автор, далеки от самого мифа, и повествуют об исканиях поэта, о невозможности смерти в искусстве и любви. Жан Кокто в третьей части трилогии(«»Завещание Орфея) предстает в собственной картине в образе современного (60-х годов) французского художника и поэта и, путешествуя между двумя мирами, различными годами этого столетия и даже эпохами, доказывает, что смерти нет и все что, погибает – в искусстве живет вечно. В фильме используются элементы французского театра, сюрреалистические полотна Пабло Пикассо и все возрождающий эффект обратной съемки. Сам Пикассо, как и Жан Марэ также заняты в эпизодических сценах этой ленты. Вынесенное в заголовок название «…Не спрашивайте меня почему» оставляет в фильме много вопросов и символов, о значении которых можно гадать бесконечно, а лирический конфликт не позволяет определить ни кульминацию, ни ожидать какой либо конкретной развязки. Однако именно все это создает интригу и заставляет внимательно следить за легкой пластикой известного режиссера и поэта путешествующего по ту сторону жизни под музыку Иогана-Себастьяна Баха.

Жан Кокто является зрителю в импозантной своей  плоти с самого первого кадра  и с самого первою кадра демонстрирует  чудеса, на которые никто, кроме него, Поэта, не способен. Он приходит в наш век в костюме XVIII столетия затем, чтобы встретиться с самим собой сегодняшним и с чудаком-ученым, изобретшим волшебный пули, которыми нужно убить Орфея, чтобы возродить Орфея. Как Феникс, он, Орфей, и возрождается, чтобы, приняв свой истинный облик (Жана Кокто, а не Жана Маре, любимца и любовника режиссера, его ученика и его Галатеи), вновь встретиться с той, кто одна мучительней и притягательней всех на свете возлюбленных - со Смертью. Эта Смерть, однако, воплощена не в облике Марии Казарес, но мы этого еще не знаем, потому и не понимаем поначалу совершенного спокойствия Орфея-Коктопри встрече с той, к которой так стремился Орфей-Маре. 
Так вопросом, загадкой, тайной - завершается (если завершается) странствие Орфея, так завершается творческий путь в кино Жана Кокто… 

Жан Кокто - одна из самых значительных фигур кинематографии XX века. Эксцентричный, яркий, своенравный, противник Андре Бретона и человек, проживший почти 25 лет с главным любимцем Франции Жаном Маре. Кокто остался в памяти современников не только как режиссёр, но и как выдающийся драматург, в числе первых создал линию драматургии в сюрреализме.  

Второй фильм  из поэтической трилогии Жана Кокто - один из самых ярких и впечатляющих фильмов европейского модернизма и  неомифологизма, сочетающий в себе жанры поэтического кино, психологической  драмы, философского киноромана, триллера и приключенческого мистического фильма. Орфей, по моему мнению, занимает особое место в европейском киноискусстве. 

В древнегреческой  мифологии Орфей славился как  певец и музыкант, наделенный магической силой искусства, которой покоря- лись не только люди, но и боги и даже природа. Эвридика, жена Орфея, внезапно умирает от укуса змеи, и он отправляется за ней в царство мертвых. Стерегущий царство мертвых пес Цербер, эринии, Персефона и сам Аид покорены игрой Орфея. Аид обещает отпустить Эвридику на землю, если Орфей выполнит условие - не взглянет на жену прежде, чем они войдут в свой дом. Счастливый Орфей возвращается с женой, но нарушает запрет, обернувшись к ней, и она тут же исчезает в царстве мертвых. Орфей погибает, растерзанный менадами, которых на него наслал бог Дионис, так как Орфей почитал не его, а Гелиоса. Менады разорвали тело Орфея на части, но потом музы его собрали. 

. В 1928 году великий французский писатель, художник, театральный деятель Жан Кокто пишет пьесу 'Орфей'. После удачных спектаклей Кокто переделывает её в сценарий и в 1949 году на экраны выходит один из самых необычных и поэтичных фильмов в истории кинематографа. Помимо двух главных действующих лиц - Орфея и Эвридики, режиссёр концентрирует своё и зрительское внимание на Принцессе Ада и её слуге Артебизе. 
Принцесса Ада влюбляется в Орфея, а Артебиз - в его жену Эвридику. Странный любовный четырёхугольник обречён. Из-за ревности принцесса похищает Эвридику, и Орфей в сопровождении Артебиза пускаются в погоню. В отличие от греческой легенды, где в уста и поступки героев вкладывался, прежде всего, философский подтекст, 'Орфей' Кокто - фильм о любви. Главный герой не равнодушен к Смерти, Артебиз помогая Орфею в поисках Эвридики, преследует собственные цели. Они попали в замкнутый круг, выход из которого - признание собственных чувств и желаний. На Верховном Суде подземелья всем им придётся говорить правду. Но Артебиз сделает это ради Эвридики, а Смерть ради Орфея. По сравнению с мифом условие, которое ставят главному герою гораздо более жесткое - Орфей не должен видеть Эвридику никогда. Выполнять строгие указания судей он сможет не больше суток. Эвридика исчезнет; и в этот раз, уже навсегда. Теперь Орфею никто не сможет помешать встретить любимую - Принцессу Ада. 
Смысл Орфея в интерпретации треугольника Эрос - Творчество - Танатос. Фрейд писал, что человеком движут два противоположных инстинкта - инстинкт жизни и инстинкт смерти. И вот, по мысли Жана Кокто, творчество, истинная поэзия ближе инстинкту разрушения, танатосу. В этом смысл поэтизации фигуры Смерти, которая как женщина и личность во много раз превосходит обыкновенную земную Эвридику. Смерть - гений поэтов, причем необязательно злой гений. Она готова на самопожертвование из любви к поэту, но вот только во- прос, останется ли Орфей поэтом, позабыв о Смерти? В этом парадоксальность развязки фильма. Во-первых, Смерть не всесильна, она, с одной стороны - страдающая женщина, а с другой - она не может распоряжаться людьми как хочет, она находится 'на работе' и подчинена высшим иерархическим инстанциям. Во-вторых, чтобы возвратить Орфея и Эвридику на землю, Артебиз и Смерть как бы сами идут на смерть. Мы не знаем, какое наказание их ждет, мы лишь понимаем, что это нечто страшное и окончательное. В фильме мифологическая подоплека уникально, мастерски наложена на актуальную городскую реальность, что создает неповторимую атмосферу подлинного неомифологического произведения - в одно и то же время современного и вечного.