Проблема космополитизма в современном мире

Космополитизм

Космополити́зм   от греческого  — космополит, гражданин мира — мировоззрение, идея мирового гражданства, ставящая общечеловеческие интересы и ценности выше интересов отдельной нации либо такое понятие отрицающая.

История

      Впервые космополитом провозгласил себя киник Диоген. В дальнейшем для киников космополитизм означал превалирование интересов личности над государственными интересами греческого рабовладельческого полиса.

Упадок  политической жизни греческих городов  после пелопоннесской войны, совместно с развитием философской мысли, привели к отрицательному взгляду на требования ограниченного местного патриотизма. Если прежде человек понимался только как гражданин своего города, то, с потерей независимости и значения городов (особенно во время Александра  Македонского, а потом римского владычества), он стал сознавать себя гражданином всего мира. Это сознание, впервые резко высказанное в школе кинической философии, было далее развито стоиками, особенно в римскую эпоху, чему способствовал и универсальный характер самого римского государства. В положительном своем смысле космополитизм вытекает из сознания единства человеческого рода, в силу чего интересы отдельных государств и народов подчиняются общему благу человечества как целого. Реальное, хотя весьма несовершенное, выражение этой идеи во внешней истории находим в последовательных попытках к созданию всемирной монархии, а также в политике папской теократии.

      В истории СССР этот термин известен в уничижительном смысле в рамках словосочетаний «борьба с космополитизмом», «безродный космополитизм», связанных с одноимённой идеологической кампанией в 1947—1953 годах.

      Космополитизм по мнению идеологов коммунизма — буржуазная теория, призывающая к отказу от патриотических чувств, от национальной культуры и традиций во имя «единства человеческого рода». В той форме, в которой космополитизм проповедуется современными буржуазными идеологами ( по мнению коммунистических идеологов), выражается стремление империализма к мировому господству. Пропаганда идеи космополитизма создания всемирного правительства ослабляет борьбу народов за национальную независимость, за государственный суверенитет. Космополитизм несовместим с интернационализмом. (Философский словарь / Под ред. И. Т. Фролова. — 4-е изд.-М.: Политиздат, 1981 г.)

                                                Космополитизм и патриотизм

        Космополитизм подвергается критике со стороны сторонников патриотизма, как отсутствие патриотизма или привязанности к своему народу и отечеству.                               Существует также и другое мнение, выразителем которого был Лев Николаевич Толстой. В соответствии с этой концепцией патриотизм — пережиток варварских времен, зло, неизбежно ведущее к агрессии и вражде:

      Таким образом, Л.Н. Толстой призывает к отказу от патриотических чувств, в отношении страны, но заменяет их аналогичными по отношению к миру планете Земля идеей  «Единства человеческого рода» — вот главная его идея. Л.Н. Толстого. Однако Лев Толстой никогда не позиционировал себя, как космополит.                                                                                                    Космополитизм и интернационализм

      Синонимом слова «Космополитизм» является интернационализм, универсализм, «вселенскость».

 В. И. Ленин развил идею об уничтожении в далекой перспективе, «после осуществления диктатуры пролетариата во всемирном масштабе», не только «раздробленности человечества на мелкие государства и всякой обособленности наций, не только сближения наций, но и слияния их» ^.

  2.КРИЗИС НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА И ИДЕОЛОГИЯ КОСМОПОЛИТИЗМА

  Обострение  национальных проблем связано именно с прогрессирующей космополитизацией. Космополитизм будет способствовать дальнейшему упадку публичной политики. Современные исследователи отмечают, что национальные государства находятся в состоянии глубокого и необратимого кризиса. Этот кризис выражается в утрате рычагов управления, в размывании суверенитета и катастрофическом падении легитимности государственной власти. В отдельных странах этот кризис более очевиден, в других он скрывается за благополучным, на первый взгляд, фасадом официальной государственной власти. Диагноз оказывается очень серьезным: национальное государство отмирает. Разрушающие его силы носят «транснациональный характер», при этом они «в основном анонимны, а потому трудноуловимы. Они не формируют единую систему или порядок»[i]. Исчезновение национального государства имеет привкус катастрофы, захвата, оккупации некогда суверенной территории. При этом нельзя точно указать на конкретную силу, которая несет ответственность за данную ситуацию. Более того, государственный аппарат национального государства продолжает функционировать, полицейские и административные функции возложены именно на него. Однако государство все больше снимает с себя ответственность за ситуацию в обществе, минимизируя «социальную нагрузку». Решения, продиктованные транснациональными структурами, нередко принимаются от имени национального государства, общественное недовольство за неудачи также часто обращается против него. Ж. Аттали предсказывает: «деньги покончат со всем, что может им помешать, включая государства, которые они мало-помалу разрушают. Став единственным законом в мире, рынок сформирует гиперимперию, необъятную и планетарную, создающую огромные состояния и ужасающую нищету»[ii]. По словам З. Баумана, после падения надгосударственных военных блоков «военная, экономическая и культурная самостоятельность государства перестали быть реальной перспективой. Чтобы сохранить способность поддерживать законность и порядок, государства вынуждены были вступать в союзы и добровольно отказываться от большей части своего суверенитета»[iii]. Возникает парадоксальная ситуация, когда вновь возникшие национальные государства сами стремятся растворить свой суверенитет в надгосударственных структурах (  военно-политический блок НАТО).

  Историк и социолог Э. Хобсбаум утверждает: «По мере того как транснациональная экономика укрепляла контроль над миром, она подрывала основы существования основного и с 1945 г. универсального института международной политики — территориального государства-нации. То, что мы сегодня имеем, есть в действительности двойная система, в которую входит официальная система “национальных экономик” государств, и реальная, но в значительной степени неофициальная система транснациональных единиц и учреждений, В отличие от государства с его территорией и властью, другие элементы “нации” могут быть легко аннулированы глобализацией экономики. Этническая принадлежность и язык – два очевидных элемента. Уберите власть государства и силу принуждения, и их относительная незначительность будет ясна». [iv]

  Утрата  национальной идентичности и упразднение  государств коррелируют друг с другом. Вновь актуальным становится космополитическое мировоззрение и даже идеология, поддерживаемая целым рядом современных интеллектуалов. Возникает двухсторонняя зависимость. С одной стороны, кризис национальных государств порождает рост космополитизма, с другой стороны, космополитизм способствует дальнейшему расшатыванию основ национальных государств.

  Сложным является вопрос, насколько связано  христианское мировоззрение и космополитизм. Всем известны слова апостола Павла, учившего, что во Христе уже нет  более «ни эллина, ни иудея». Нередко  данная позиция трактуется как космополитическая. Но является ли христианин гражданином  мира или у него есть иная, небесная Родина? Возникает и еще один вопрос: отменяет ли любовь к небесной Родине любовь к земному Отечеству? Как  представляется, здесь речь скорее идет об определенной иерархии, системе  приоритетов, поэтому христианство вполне органично может соединяться  с искренним патриотизмом.

  На  заре Нового времени вопрос о космополитизме становится вновь весьма актуальным. Характерно, что эта тенденция  проявляется в момент формирования и укрепления национальной государственности. При этом государство рассматривалось  и как необходимый инструмент формирования единого рынка, и как  определенная опасность, угроза рыночной свободе. По словам классика экономической  науки Адама Смита, у торговца нет Родины, он может поселиться в любой стране. Родина находится  там, где он умножает свою прибыль. Одним  из самых известных сторонников  данного мировоззрения являлся  И. Кант. Он защищал космополитическую  позицию в трудах «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском  плане» и «К вечному миру». История, по словам Канта, движется к достижению «всемирно-гражданского состояния», в  направлении создания правового  порядка во всемирном масштабе. Именно о таком состоянии он писал  в трактате «К вечному миру». Вечный мир – это кардинальная задача, стоящая перед государствами, цель всемирно-исторического прогресса. Кант предлагал создать всемирную  федерацию государств, обеспечивающих право «всеобщего гостеприимства».                                                                                                 Новый этап в развитии космополитизма начинается сравнительно недавно. Точкой отсчета можно считать падение советской системы, которое привело к ускорению процесса глобализации. Именно сейчас, когда исчезают границы и сжимаются пространства, эта позиция может действительно превратиться в жизненный принцип. По словам З. Баумана, в настоящее время можно выделить два основных социально-антропологических типа: туристов и бродяг. Турист путешествует по доброй воле, бродяга вынужден сниматься с места, его заставляют перемещаться определенные обстоятельства. Ни у того, ни у другого уже нет Родины, первый действительно является гражданином мира, второй, скорее лицом без мирового гражданства. Можно вспомнить и радикальный футурологический проект Ж. Аттали, касающийся превращения в будущем большей части человечества в кочевников – номадов, наделенных пластиковыми карточками, которые заменят им старомодную личность.

  Проблема  космополитизма обсуждается  в трудах целого ряда современных социальных мыслителей. Здесь  следует упомянуть  работы И. Валлерстайна, Э. Гидденса, З. Баумана, К.А. Аппиа, У. Бека. И. Валлерстайн сводит противоречия между космополитизмом и патриотизмом к проблеме социального неравенства. У «сильных» политически и экономически есть возможность выбора между «агрессивной враждебностью» к слабым и «великодушным принятием различия». Слабые могут «поправить свое неблагоприятное положение, только настаивая на принципах группового равенства. Для этого им, вероятно, придется пробудить групповое сознание: национализм, этническое самоутверждение т. д.»[v]. Э. Гидденс утверждает, что в современных условиях происходит «сдвиг в сторону нового индивидуализма, который подталкивает людей к сознательному созданию своего “Я” и выражению собственной индивидуальности. Власть традиций и установившихся ценностей ослабевает, по мере того как местные сообщества начинают все более взаимодействовать с новым мировым порядком»[vi]. Выходец из Кении, получивший образование в Англии, профессор Принстонского университета в США К.Э. Аппиа, посвятил философии космополитизма несколько книг. К. Аппиа работает в русле аналитической философии, но данные работы посвящены социально-философской проблематике. Он исследует трансформацию этических ценностей в условиях победившего космополитизма.

  Однако  наиболее подробно тема космополитизма разрабатывается в последних  трудах У. Бека и связана с его  концепциями «общества риска», глобализации, «рефлексивного модерна» и индивидуализированного общества. Вопрос космополитизма непосредственно  исследован в работах «Космополитическая Европа», «Космополитическое мировоззрение» и «Власть и ее оппоненты в  эпоху глобализма». Концепция «Общества  риска» изложена в одноименной и  самой известной его работе. Согласно Беку, риск превращается в фактор, объединяющий человечество перед лицом общих  опасностей. «Второй», или «рефлексивный» модерн приходит на смену «первому»  модерну и отличается целым рядом  параметров, хотя немецкий социолог и  не называет это состояние «постмодерном».

  У. Бек утверждает, что индивидуализация и космополитизация непосредственно связаны: «Мультилокальная транснациональность собственной жизни является дальнейшей причиной выхолащивания национального суверенитета ‹…› Подчиненная, по-видимому, априорная связь места и общности, общества постепенно исчезает. Теперь либо по доброй воле, либо по принуждению, либо из-за того, и другого, жизнь людей включает несколько отдельных миров. Глобализация биографии означает полигамию места; люди любят сразу несколько мест, несколько культур». [vii]

  Индивидуализация  пронизывает все сферы жизни  современного человека, затрагивая, в  том числе, и религию. По У. Беку, институциализированные формы религии отступают, в настоящее время отдельный человек создает религиозные рассказы, «собственного» Бога, который соответствует собственному горизонту опыта.

  У. Бек сознательно придает понятию  космополитизма статус идеологическогого, этот термин приобретает политическую направленность. Космополитизм должен прийти на смену идеологиям XX в. Показательно, что в более ранних работах у него идет речь о мировоззрении, а позже – об идеологии. Бек рассматривает космополитизм как альтернативу традиционным идеологиям эпохи модерна за пределами национализма, коммунизма, социализма, неолиберализма. Термин космополитизм также многозначен. В трактовке У. Бека он выходит за пределы колониалистской, марксистской и неолиберальной трактовки. Для современной ситуации характерно существование системы национальных государств в условиях ослабляющей ее глобализации. Четвертое понимание глобализации основано на «признании мультикультурализма и глобальной взаимозависимости национальных государств». Данная идеология предполагает реализацию принципов «глобального гражданского общества». [viii] По существу, У. Бек предлагает альтернативную модель глобализации, образ желаемого будущего. В своей концепции он ищет альтернативу власти глобального капитализма. Такой альтернативой является признание прав человека и формирование глобального гражданского общества. Космополитизация у него является не синонимом вестернизации, а признанием «инаковости другого». «Он предполагает ндивидуализацию, мультикультурализм и усиливает их»[ix].

  У. Бек утверждает, что в эпоху  «второго модерна» «космополитизм перестает  быть противоречивой идеей, игрой разума…  он покидает сферу философских воздушных  замков и врывается в действительность». «Космополитизм, переселившийся в реальность, стал жизненно важной темой для европейской  цивилизации и европейского сознания, а также и для всемирного опыта»[x]. Он подчеркивает спонтанный характер происходящих изменений, территория национальных государств уже покинута, но мышление еще не изменилось, оно пронизано национальными категориями. «Космополитизация кажется нереальной, потому что происходит вне сферы видимости с точки зрения прежних категорий. Что является национальным? Мышление. Что таковым больше не является? Действительность»[xi]. В его борьбе с категориями национального мышления явно прослеживается просветительский пафос: необходимо, считает У. Бек, как можно скорее отказаться от национальных предрассудков. «Космополитизация – это программа принудительного обучения открытости миру». Антикосмополитизм объявляется коварным врагом, поскольку времени для контроля глобальных рисков остается крайне мало. «Глобальные проблемы оставляют нам крайне мало времени для создания мирового политического порядка, антикосмополитизм – сдержанный или громогласный, правый или левый, подталкиваемый профсоюзами или церковью, – имеет антинациональную направленность, так как равносилен клинической утрате чувства реальности и, следовательно, в глобальную эру является предательством национальных интересов»[xii]. Характерно, что, указывая на необходимость космополитизации, Бек апеллирует не к «позитивной» глобализации, а к «негативной», связанной с нарастанием мировых опасностей и рисков. Более того, осознание общих рисков как раз должно привести к некоей новой социальной солидарности: «В эпоху, когда прочность и основательность таких концептов, как общественный класс, народ и прогресс, стали подвергаться серьезным сомнениям, всемирное восприятие глобального риска представляет собой, возможно, последний источник новой общности целей и сетей взаимодействия»[xiii].