Особенности маргинальной культуры

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Маргинальная  культура в России

     В данном разделе речь пойдет не об экономической истории или истории политической, а об истории социо-культурной, где ни количественные параметры, ни легальный статус сословий не имеют определяющего значения.

     Маргинализация отдельных слоев культуры, сопровождаемая, понятно, и маргинализацией носителей соответствующих культурных ценностей (т.е. процессом социальным), представляется одной из важнейших характеристик культурного развития в императорский период. Наиболее отчетливо это развитие проявляется в отношении к духовенству, хотя отнюдь не сводится к маргинализации только этой социальной группы. В допетровской Руси именно духовные были носителями и источником образованности, и остатки такого положения вещей продолжают ощущаться еще в послепетровскую эпоху. Ко второй половине XVIII в. элитарная дворянская культура переходит на самообслуживание, а на культуру и образованность духовенства ложится печать социальной ущербности (т.е. маргинализации).

     Понятно, что маргинализации подвергается прежде всего традиционная религиозная культура, оттесняемая на периферию секуляризацией и европеизацией дворянской элиты. Культура этой элиты вряд ли, однако, может рассматриваться как сословная, поскольку большая часть дворянства остается к ней непричастна. Только образованный класс привержен маргинальной культуре и при этом, видимо, осознает свою маргинальность.

     Дело  не сводится к маргинализации традиционной культуры под натиском культуры европеизированной. Европеизация захватывает все институализированное образование, духовное не в меньшей мере, чем светское. Воспитанники духовных семинарий читают классических авторов. От маргинализации, однако, это не спасает, поскольку господствующая культура требует не только (и не столько) образования, но и известных социальных навыков, образа жизни, принятого языка и т.д. Эти навыки оставались недоступны не только для духовенства, но и для значительной части небогатого или провинциального дворянства. В силу этого для России XVIII – начала XIX в. вряд ли можно говорить об интеллектуальной элите или вообще об интеллектуалах как определенной социальной. Социальная грань, отделяющая столичную дворянскую элиту от всего остального общества, проходит посреди образованного (или полуобразованного) класса, делая культуру существенной части этого класса маргинальной. Нет никаких оснований думать, что элита и маргиналы обладали общим отношением к власти, службе, европеизации, национальной традиции и т. п.³

     В условиях авторитарного режима эти  различия не становились, естественно, предметом публичной дискуссии  и поэтому плохо засвидетельствованы  в источниках. Тем не менее отдельные указания на них имеются, и по ним можно реконструировать более общую картину. Показательна, например, фигура петербургского митрополита Гавриила Петрова. Гавриил был как бы голосом екатерининского просвещенного рационализма. Гавриил несомненно был конформистом, воздерживаясь, по его же выражению, от "бесполезного прания против современных рожнов". Тем не менее своим в петербургской элитарной культуре он себя не ощущал и вдали от наблюдательных глаз екатерининского истаблишмента оставался маргиналом и строил свою деятельность соответствующим образом.

     Подобное  противополагание приводит к концу XVIII в. к формированию особой субкультуры духовенства, соответствующей превращению духовенства в своеобразную "касту-сословие". Эта субкультура продолжает существовать и в течение всей первой половины XIX в., причем осознание ее автономности и вместе с тем ущербности только возрастает. Вполне отчетливо эти процессы выражаются в языковой политике духовенства, создающего в этот период обособленный литературный язык, противопоставленный языку "светскому", и развивающего специфические риторические стратегии, формирующие отдельный вариант имперского дискурса.

     В этом социо-культурном контексте и происходят катаклизмы середины 1850-х годов – поражение в Крымской войне, смерть Николая I, подготовка к освобождению крестьян. Как бы ни рассматривать эти события в плане политической истории, в истории культурной они ознаменовали крах господствующей культуры. Правящая элита, привыкшая не убеждать и доказывать, а распоряжаться и выполнять распоряжения, приходит в растерянность и начинает поиски того языка, на котором она могла бы объясняться с остальной частью населения (эти поиски приобретают явно болезненный характер при подготовке, например, документов об освобождении крестьян). Здесь-то маргинальная культура и совершает прорыв. Она заявляет о своей самостоятельности и самодостаточности, объявляет элитарную культуру достоянием прошлого, ретроградной системой ценностей, у которой нет будущего и которая подлежит разрушению – чем быстрее и радикальнее, тем лучше.

     Данному культурному заданию и соответствует фактура "революционной" деятельности 60-х годов. Она состоит прежде всего из уничтожения форм элитарной культуры и лишь во вторую очередь из утверждения новых идеологических установок. Социальное поведение должно было воплощать и воплощало отказ от социальных "условностей" элитарной культуры. Воспитанности как основному авторитарному механизму элитарной культуры противополагается естественность и искренность – постоянные составляющие любого антицивилизационного движения, присущие многим маргинальным культурам.

     Данное  антицивилизационное противостояние выражалось в преобразованиях поведения и одежды, формах речи и жилища, в сфере сексуальных отношений (брака, фиктивного брака, сожительства) и еде, в восприятии достижений цивилизации – благосостояния, эстетического развития, свободного времени.

     С точки зрения культуры элитарной  это была не вышедшая на поверхность  маргинальная культура, а явление  совершенно новое, и этот атрибут  новизны был, понятно, с радостью воспринят маргиналистами. Если они и были "детьми", то безусловно не теми, кто ищет своих "отцов". Напротив, они от своих "отцов" бежали.

     В 1840-х годах  они находят новые моральные принципы (незаслуженное богатство порочно, труд создает достоинство человека), и отказ от "условностей" элитарной культуры (светского общества), и утверждение равенства женщин, и поклонение науке, и конкретные формы поведения (фиктивный брак, создание артелей, полезное чтение, скромная одежда, подчеркнутая прямота речи и т.д.). Объединяющий принцип дружбы, т.е. органических социальных связей, исповедовавшийся либеральными образованными дворянами в 1840-х годах, заменяется принципом единых убеждений, т.е. искусственно создаваемой связи, характерной для разночинных властителей дум; эта искусственность может быть возведена к тому отстранению, которое испытывали наследники маргинальной культуры, попав в элитарное общество.

     Для культурной истории важнейшим моментом оказывается здесь то, насколько  существенную роль сыграла эта социальная фикция в самопредставлении и самоотождествлении русского общества пореформенной эпохи. Употребление этого понятия показывает, что в русском культурном сознании кризис шестидесятых годов выступает как начало новой эпохи, радикально изменившее (модернизировавшее) соотношение элитарной и маргинальной культур 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Особенности маргинальной культуры

     Ситуация  маргинальности возникает при одновременном (вынужденном или добровольном) существовании группы или индивида в поле действия несовместимых или конфликтных культурных паттернов. Характерная для маргинальной культуры "нелинейность", "коллажность", как результат спонтанного усвоения разноплановых ценностей и стандартов, заимствованных из различных (нередко конфликтующих) социокультурных систем, препятствует процессу культурной самоидентификации в его привычной, "легитимной" форме. В то же время возможность прямого доступа к разнообразным "архивам" культур разных стран и эпох создает в рамках маргинальной культуры условия для ролевых культурных экспериментов, построения специфической культурной среды из заимствованного или уже "отработанного" в рамках наличной культуры материала. Неоднородность и противоречивость "рабочего материала" маргинального сознания нередко проявляется в обострении внутреннего дискомфорта и актуализации различных форм девиантного (отклоняющегося) поведения. Последнее может проявляться в повышенно агрессивной социальной активности с ориентацией на самоутверждение (от одержимости художественным творчеством до уголовно-криминальных проектов), увлеченности радикальными социальными движениями (националистического, конфессионального или политического плана) или, напротив, в обращении к отрешенности и пассивности, ведущим в итоге к культурной самоизоляции "подпольного" индивида.

     Различные формы маргинальной культуры служат своеобразной "игровой площадкой" новых языков культуры, тем полем, где в результате причудливого взаимопересечения "официальных" и "маргинальных" образов реальности формируется набор принципиально новых культурных предложений, возникающих как результат "неправильной", нестандартной (а значит - спонтанной, неуправляемой) культурной коммуникации. Особенно заметным это становится в переходные или кризисные этапы развития общества, когда совокупность маргинальных культурных сценариев нередко приобретает статус контркультуры - реального конкурента актуального культурного стандарта. Таким образом, происходит "негативная легитимация" маргинальной культуры в качестве существенного фактора динамики культуры. Дальнейшие сценарии включения маргинальных культурных образцов в пространство "большой" культуры (превращение в новый культурный канон, трансформация в "приемлемую" субкультуру, полная ассимиляция в пространстве обновленной "большой" культуры) порождают в любом случае очередной Большой Стиль и, соответственно, его новые маргинальные окраины. Однако происходящий в настоящее время переход от авторитарного, или "закрытого", к "открытому", или "мозаичному", типу построения культурного пространства объективно способствует ослаблению традиционного конфликта руководящего "центра" и мятежной "периферии". Последнее означает расширение "диапазона приемлемости", трансформацию маргинальных культурных ценностей, прежде агрессивно вытеснявшихся из широкого употребления, в естественный компонент наличной культурной среды.⁴

     Маргинальная  культура удивительное явление, порождаемое  человеческим обществом. Какой период времени не возьми всегда есть место, занимаемое маргинальной культурой. Она существует в «недрах» человеческого общества. Как правило она развивается и укрепляется в обществе постепенно, поэтапно захватывая большую часть общества, а с наступлением подходящего момента вырывающаяся наружу.

     Часто маргинальную культуру называют «мятежной». Приверженцы маргинальных культур  всегда восстают против привычного образа жизни или духовных норм. Их не устраивают стандартные правила, нормы и  устои. У маргиналов своя мораль и  своя «религия».

     Маргинальная  культура может возникать в результате длительных, спланированных действий. Но чаще она возникает спонтанно. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение

     Опыт, накопленный человечеством в ходе его социокультурной  истории, оказывает неоценимую помощь в решении проблем культуры на современном  этапе преобразования нашего общества на основе принципов гуманизма и демократии  в условиях бурного научно-технического  прогресса.

     Необходимо  отметить,  что проблемы культуры приобретают сегодня первостепенное, по существу,  ключевое значение, ибо культура выступает мощным фактором социального развития.  Ведь она пронизывает  все  аспекты  человеческой  жизнедеятельности  —  от  основ материального  производства  и  человеческих  потребностей   до   величайших проявлений человеческого духа.

     Культура  играет все большую  роль  в  решении долгосрочных программных целей  демократического  движения:  формирование  и укрепление  гражданского   общества,   раскрытие   творческих   способностей человека, углубление демократии, построение правового государства.

     Культура воздействует на все сферы общественной и индивидуальной жизнедеятельности  - труд, быт, досуг, область  мышления  и  т.д.,  на  образ  жизни  общества  и личности. Значение ее  в  формировании  и  развитии  образа  жизни  человека проявляется  через  действие  личностно-субъективных   факторов   (установки сознания, духовные  потребности,  ценности  и  пр.),  влияющих  на  характер поведения, формы и стиль общения людей, ценности, образцы, нормы  поведения.

           Социальное  влияние  культура  приобретает  прежде  всего в качестве необходимого аспекта деятельности общественного  человека,  которая  в  силу своего характера предполагает организацию совместной деятельности  людей,  а следовательно, ее регулирование определенными  правилами,  аккумулированными в знаковых и символических системах, традициях и т.д. Сам ход реформ,  целью которой  является  достижение  качественно  обновленного  общества,  требует обращения   к    колоссальному    культурному    потенциалу,    накопленному человечеством  за  время  его  существования.  Освоение  духовных   сокровищ народов мира, бережное и, вместе с тем, соответствующее современным  задачам обращение  с культурным  богатством  предшествующих   поколений   позволяет постичь смысл  забытых  уроков  истории,  дает  возможность  выявить  живые, развивающиеся культурные ценности,  без  которых  невозможен  ни  социальный прогресс, ни само совершенствование личности.

           Маргинальная культура необходимый элемент построения каждой принципиально новой элитарной культуры. Это необходимый элемент перехода к абсолютно новому. Благодаря данному промежуточному этапу сам процесс создания и перехода к новому видению окружающего проходит менее болезненно для общества. Маргинальная культура существует всегда, в какие-то периоды больше, в какие-то меньше. Она формирует новые принципы, новые правила поведения, нравы и т.п. Благодаря переломным событиям в истории человечества маргинальная культура быстро и агрессивно вытесняет устаревшую культуру и занимает ее место, но так как она занимает прочное место в жизни всего социума ее уже нельзя назвать маргинальной, она становится элитарной, нормативной.