Мифология и религия России

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ 

ГОСУДАРСТВЕННОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО  ОБРАЗОВАНИЯ 
 
 
 

ВОЛГО-ВЯТСКАЯ  АКАДЕМИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ  СЛУЖБЫ 

АРЗАМАССКИЙ ФИЛИАЛ 
 

Кафедра «Гуманитарные и  естественнонаучные дисциплины» 
 
 
 
 

РЕФЕРАТ

по  дисциплине «Культурология» 

Тема: «Мифология и религия  России» 
 
 

специальность «Менеджмент организации»

Выполнила: студентка группы Му 704 заочной формы обучения

Елина Татьяна Николаевна

Научный руководитель:

доцент  Винокурова Н. Н. 
 
 
 
 
 
 
 

г. Арзамас 2008 г. 
 
 
 

СОДЕРЖАНИЕ 
 
 
 

         Введение............................................................3 

         Глава 1. Двоеверие...........................................4 

         Глава 2. «Небо – отец, а земля –  мать». ........9 

         Глава 3. Народный календарь.........................16 

         Заключение.......................................................22 

         Список  используемой литературы.................24 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

         Введение  

         Слово «мифология», фигурирующее в названии данной работы, может  пониматься по разному и потому требует пояснения. У славян не было мифологических текстов в собственном смысле слова, подобных, например, древнегреческим. Единой праславянской «высшей» мифологии (т.е. пантеона языческих богов) реконструировать не удается: киевский пантеон отличается от поморского, а у южных славян вообще не было пантеона. Народная традиция славян не сохранила практически никаких ледов верховных божеств, в то время как «низшая» мифология (верования в чертей, водяных, домовых, русалок, духов растений и животных, демонов болезней и т.д.) отличается значительным единством и чрезвычайной устойчивостью. Стремление поднять славянскую мифологию до уровня классических мифологий древнего мира побуждало романтически настроенных исследователей домысливать славянских языческих богов, извлекая их имена из фольклорных текстов, песенных припевов и т.п. или просто изобретая их (Купала, Коляда, Кострома, Ладо, Лель и т.п.). Таким  образом, в данной работе мифология трактуется как система мифологических представлений о мире, составляющих содержательную основу большинства жанров и видов народной культуры. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

         Глава 1.  Двоеверие. 

         Почти полное отсутствие свидетельств о славянской религии  до VI в. и малое их число, относящееся  к периоду с VI в. по XI в., вынуждает  ученых восстанавливать древнейшую славянскую религию, используя современный материал (записи Х1Х-ХХ вв.) и применяя сравнительно-исторический метод, подобный тому, который применяется в лингвистике. Сравнительно-исторический метод вкупе с ареально-типологическим и культурно-географическим (отчасти и лингвогеографическим) дают возможность выделить архаические явления из массы инновационных и с относительной долей вероятности представить, их как праславянские, то есть древнеязыческие. При этом в отличие от христианства, представляющего собой достаточно цельную, устойчивую, структурно единообразную, закрытую систему догматов и религиозных символов, славянское язычество являлось неоднородной открытой системой, в которой новое уживалось со старым, постоянно дополняло его, образуя целый ряд напластований. Действительно, если воспользоваться традиционной научной терминологией, можно сказать, что славянское язычество содержало в себе не только свойственные ранней стадии религиозного развития аниматические верования (т.е. убежденность, что все в природе живое — и камень, и огонь, и дерево, и молния, и т.п.), но и анимические (т.е. представления о душе), сочетающиеся, вероятно, с более поздними воззрениями о трансцендентности души (т.е. способности переходить в другую плоть) и о способности сверхъестественных персонажей к различным метаморфозам — превращениям то в козла, то в собаку, кота, копну сена, черный клубок, в младенца и т.п.

         Можно предполагать, опираясь на свидетельство византийского  историка Прокопия Кесарийского, сообщающего  в своем сочинении «Война с готами» о том, что славяне веровали в Громовержца как высшего из богов и приносили ему в жертву волов и быков. Тем не менее элементы единобожия, возможно, даже локальные, не вытесняли и не вытеснили многобожия, пусть не ярко выраженного и сливающегося на другом полюсе с духами природы, домашнего очага, демонами болезней и повальных бедствий.

         В фольклорном представлении  небо оказалось занятым силами небесными, праведными и божественными, а преисподняя, подземный мир, болота, ямы и овраги — силами нечистыми и темными. Земля — место борьбы двух миров и начал, а человек и его душа — средоточие этой борьбы. При этом воля Божья и промысел Божий господствуют над всем и определяют все. Такое народное христианское мировоззрение, типичное для славян обеих конфессий — православной и католической, нельзя считать двоеверием, поскольку оно цельно и представляет собой единую систему верований. Белорусская или польская крестьянка, почитающая св. Николая Угодника и в то же самое время производящая различные манипуляции, чтобы уберечься от ведьмы на Ивана Купалу или в другую пору, не поклоняется двум богам — Богу и Мамоне, а имеет свое определенное отношение и к одному, и к другому миру. Эти отношения в ее представлении не противоречивы, они естественно дополняют друг друга.

         Если же посмотреть на генезис, на происхождение народных воззрений о божественной силе и  воззрений о силе нечистой, то первые восходят к христианству, а вторые — во многом к славянскому язычеству. Это давало основание еще в XIX в. говорить о распространенном у славян, в первую очередь у русских, двоеверии. Притом понятие двоеверия употреблялось не столько применительно к историческому процессу и истокам народных религиозных верований, сколько к самому характеру этих, уже устоявшихся, верований, к эпохе XIX — начала XX в. Однако если рассматривать этот вопрос с генетической точки зрения, с точки зрения истоков народной духовной культуры, придется признать, что таких истоков или источников было более двух — христианского и языческого. Существовал еще третий источник, во многом принятый славянами совместно или почти одновременно с христианским. Это народная и городская культура, которая развивалась и в Византии, и отчасти на Западе. Так проникали в славянскую среду элементы поздней античности — эллинства, мотивы ближневосточных апокрифов, восточного мистицизма и западной средневековой книжности, которые, вероятно, в славянской народной культуре и религии не функционировали и не воспринимались как определенная система, но которые придавали всей славянской культуре эпохи первого тысячелетия определенный облик, лицо, полноту и разносторонность ее внешних — формальных — и внутренних — идеологических и смысловых — проявлений и сущностей. С некоторой осторожностью или условностью к элементам обозначенной нами «третьей» культуры можно отнести юродство (впоследствии ставшее одним из церковных институтов), скоморошество (периодически то гонимое, то поддерживаемое власть имущими), городскую карнавальную, ярмарочную и лубочную культуру, дожившую до нашего века и имевшую свою автономную эволюцию и свои локальные пути развития. В качестве иллюстрации к сказанному можно привести известный пример ранней росписи киевского Софийского собора, где помимо церковных фресок, выполненных в классическом византийском стиле, на стенах лестницы, ведущей в несохранившийся княжеский детинец, изображены гудцы, скоморохи, потешники. Всему определено место.

         Если бы все сводилось  к «двоеверию», то есть к двум компонентам, к двум источникам славянской народной духовной культуры в конце I и в  начале II тысячелетия нашей эры, культуры, которая имела последовательное и непрерывное развитие до наших дней, вопрос выявления элементов славянских дохристианских языческих древностей решался бы относительно просто. Все, что оставалось бы за вычетом христианских институтов, черт и особенностей, хорошо известных по многочисленным письменным свидетельствам, можно было бы отнести на счет дохристианского язычества, объяснить как его продолжение, развитие или реликты. Однако дело осложняется в значительной степени наличием фрагментов «третьей» культуры, заимствований и собственно славянских инноваций общего и особенно локального происхождения.

         Древние славянские представления  о мироздании восходят к индоевропейским  временам, и поэтому они отличаются большой архаичностью и в то же время некоторой расплывчатостью и неустойчивостью своих форм и проявлений. Земля славянам представлялась плоской, либо плавающей в воде, либо стоящей на четырех быках, от резких рывков которых происходили землетрясения. Считалось, что у земли есть свой край, хотя дойти до него нелегко, это мало кому удавалось и оттуда не было возврата. Небо воспринималось как нечто напоминающее натянутую над землей бычью шкуру, медный ток (площадку для молотьбы), большую крышку от посудины и т.п. На небе пребывали солнце, луна и звезды. Небес насчитывалось много — до семи (ср. выражение: «Быть на седьмом небе»). Эти небеса растворялись в исключительных случаях и в особые дни (ночи), а также во время большой грозы.

         Солнце — источник жизни на земле и по сей день называется на Карпатах «ликом Божьим», в других местах — «оком Божьим». В славянском фольклоре оно вместе с месяцем и отдельными планетами персонифицируется, наделяется эпитетами «красное», «ясное», «жаркое» и т.п. Каждые сутки солнце окунается в море или уходит за край земли (под землю), чтобы немного остыть и затем появиться вновь. В определенные дни оно «брачуется» с землей («играет»); его годовому циклу подчинен год славянского земледельца. Порядок крестьянских работ зависит также от фаз второго светила, погасшего, именуемого в славянских народных песнях братом солнца, иногда сестрой,— месяца (луны), «ясного», «светлого» и т.п. Если с солнцем у славян специальные магические действия не связаны, то месяц (луна) иногда оказывается объектом черной магии (ср. «похищение месяца» у болгар), персонажем многих заговоров («от зубов» и т.п.), местом обитания покойников. Новолуние у славян отмечалось нередко разжиганием костров или печением особого пирога, девичьим гаданием о будущем, свадьбами, началом новых работ — сева, посадки деревьев, строительства дома и т.п.

         Помимо антропоморфного  восприятия солнца и луны в славянской мифологии известны и их зооморфные обличия. Солнце может представляться буйволом, волом, теленком, петухом, а  месяц (луна) — коровой, реже козлом, бараном (ср. «рогатый» — облик молодого месяца).

         Названия звездного  неба отражают древние аграрные и  в меньшей мере скотоводческие традиции славян. Так, Большая Медведица у  болгар называется «кола» (телега) и  состоит из «колес», «волов» и  «волка», а «ралом» называется созвездие Орион, состоящее также из двух «волов», «рала», «пахаря» и «волков», собирающихся на них напасть. Плеяды у славян называются «курицей», «наседкой» (квочка, кокошка) или «стожарами», т.е. шестами, вокруг которых молотили жито. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

         Глава 2. «Небо – отец, а земля – мать.» 

         Древние славяне, видимо, не знали солярной религии, то есть не поклонялись солнцу, как некоторые  древнеиранские племена, не принимали  дневное светило в качестве главного божества. Они также не были огнепоклонниками, хотя почитание огня небесного (молнии) и огня земного (сакрального костра и домашнего очага) занимало важное место в их мировосприятии и религиозном поведении. Воплощением небесной силы, вызывающей преклонение и страх, являлись гром и молния — по сути дела, одно явление с тремя проявлениями-ипостасями — грохотом, огненной вспышкой и ударом. В некоторых польских, украинских и белорусских диалектах, прежде всего в Полесье, эти ипостаси выражаются тремя словами: «гром, маланка (блискавка), перун». В русском языке и в ряде других славянских языков грозовая стихия выражается двумя словами: «гром и молния». Перун в ряде славянских диалектов означает силу, удар, производимый громом и молнией. Удар этот, по народным представлениям, совершается каменным снарядом — окаменелостью, белемнитом, называемым громовой стрелой, перуновой стрелой и т.п.

         В некоторых славянских зонах, прежде всего у сербов, хорошо сохранились индоевропейские представления  о дождевых тучах как о небесных стадах крупного рогатого скота, об облаках как молочных коровах и о дожде как небесном молоке, оплодотворяющем и кормящем землю. Это выражается в ряде обрядов и действий, среди которых выделяются сербские плачи для отгона градовых туч. Так, в Западной Сербии вопленица выходит во двор навстречу туче и кричит: «Остановись, бычок! Не пускай твоих белых говяд (коров). Наши черные, они ваших пересилят. Побьют ваших говяд (коров и быков)».

         Из этого текста и других ему подобных ясно, что  гроза с градом представляется как  нападение небесного скота — туч — на землю, которую может защитить земной («черный») скот. Но тот же небесный скот может наградить небесным молоком — дождем. В Сочельник хозяин-серб выходит во двор, приглашает Бога к себе на ужин, а потом на вопрос из дома «Как на дворе?» отвечает, что всюду безоблачно, вёдро, только над нашим домом облачно (тучи): это означает, что в доме всегда будет много молока и молочных продуктов. К диалогу нередко добавляется разъяснение: «На дворе облачно, у меня будут сливки, как толстый ковер». По общеславянским верованиям, пожар от молнии можно потушить только молоком или сывороткой, а никак не водой; в русских вологодских говорах белое градовое облако, идущее впереди черных туч, называется быком; Млечный Путь, согласно болгарской легенде, возник из лунного и звездного молока и т.п.