Культура и общество: проблема соотношения, механизмы взаимодействия

Подход В. Давидовича позволяет ответить на вопрос, что именно определяет способ человеческой деятельности и в каких сферах обнаруживается культура. Выросший в ходе собственной истории конкретный облик общества (личности, «среды», характера, социальной структуры, региона, страны, континента, всего человечества) определяет способ человеческой деятельности, а культура обнаруживается в разных сферах: экономической, политической, правовой, нравственной, научной, религиозной, экологической, педагогической и прочих.

В свете сказанного возникает вопрос о так называемых социальных институтах культуры – высокоорганизованных системах, обладающих устойчивой структурой, предназначенных для упорядочения совместной жизни людей в обществе.

В узком смысле социальные институты культуры организуют и регулируют собственно духовную среду деятельности человека: систему образования, научной работы, художественного творчества, религиозную жизнь, а также информационные потоки.

В широком смысле социальные институты культуры выступают как средства обеспечения эффективности человекотворческой культурной деятельности во всех сферах жизни общества, включая политические учреждения, экономические, социальные, военные и другие социальные институты. В свете сказанного основное различие между культурой и обществом состоит в том, что социальные институты (экономическая и политическая система прежде всего) существуют независимо от индивидуальной рефлексии (осмысление индивидом своего субъективного отношения к социальным нормам в институтам), они принимаются как данность, как общепринятые организаторы игры, которым необходимо следовать и отступления от которых караются обществом и государством.

В культуре же достигаемые реально результаты человеческой деятельности соотносятся с принимаемой индивидом шкалой ценностей (слава, почести, богатство и т.д.). Если мы обращаемся не к социальному, а к индивидуальному (культурному), то обнаруживаем, что достигаемые им результаты обретают значимость не сами по себе, а как собственные, внутренние (рефлексивные) качества и условия дальнейшего развития индивида.

Итак, при рассмотрении вопроса «культура и общество» можно выделить два аспекта:

В первом аспекте культура выступает как характеристика движения общества, способа его функционирования, технологичности. Короче говоря, культура есть общество с точки зрения технологичности его образа жизни; общество есть субъект культурной деятельности.

Второй аспект рассматривает в качестве предмета культуры все общество в целом, но со стороны его способности производить самого человека как развивающееся, социальное, творческое существо. Тем самым культура выделяет в обществе «человеческий» аспект и в этом смысле выступает как характеристика общества и его развития с точки зрения активного творческого участия в этом процессе общественного индивида. Таким образом, содержанием культурного процесса выступает развитие самого человека в качестве общественного субъекта деятельности.

3.      Соотношение традиций и новаций в общественном развитии

Представлено  соотношение  и  взаимодействие  традиций  и  инноваций  в  духовно-нравственном социальном бытии современного российского общества.

Социальные  отношения  невозможно  объяснить  только  современным  состоянием  и функционированием  общественных  институтов,  имеющимся  соотношением  социальных  сил,  они  также  в большей или меньшей степени определяются исторически накопленными и передаваемыми от поколения к поколению  представлениями  о  мире,  ценностями,  образцами  поведения,  входящими  в  систему социально-культурного наследия общества.

В. М. Каиров утверждает: «Социально-исторический опыт, результаты практической деятельности и  духовной  жизни  прошлого  и  образуют  наследие  общества.  Традиция  представляет  собой  продукт исторического  развития  общества,  своеобразный  результат  накопления  знаний,  опыта,  передаваемого  от поколения  к  поколению.  Генезис  традиции,  с  одной  стороны,  зависит  от  системы  ценностей,  отношений, уже  сложившихся  в  данном  обществе,  с  другой  стороны,  формирование  традиций  обусловлено  новыми потребностями  в  социокультурном  освоении  реальности.  Сущностные  черты  традиции –  временная длительность,  относительная  устойчивость.  Говоря  о  традициях,  мы  имеем  в  виду  культурные ценности,  отношения, модели поведения, которые, складываясь и видоизменяясь в ходе истории, являются наиболее стабильными, воспроизводимыми на протяжении длительного периода времени элементами социокультурного опыта»[4].

Пренебрежительное  отношение  к  культурному  наследию,  опыту  поколений  в  свою  очередь приводит  к  нарушению  преемственности  в  развитии  общества  и  культуры,  к  потере  ценных  достижений человечества.  Применительно  к  обществу  следует  различать  две  стороны  преемственности:  передачу социальных и культурных ценностей от поколения к поколению и усвоение этих ценностей каждым новым поколением, каждой новой социальной системой.

Традиции  диалектически  влияют  на  содержание  и  направленность  социально-исторических процессов  общественной  жизни  людей.  С  одной  стороны,  значительная  устойчивость,  историческая инертность,  которыми  обладает  традиция,  способствуют  искусственному  сохранению,  консервации отживших, устаревших моделей поведения, способов мышления и чувствования, сдерживанию социально-необходимых перемен. Но,  с  другой  стороны,  традиция препятствует  возникновению мнимых,  случайных новаций. Традиция выступает средством упорядочения и стабилизации общественной системы, ее  защиты от хаоса и неорганизованности.

По мнению И. В. Суханова «Традиции составляют свод неписаных, формально не декларируемых правил, не имеющих исключения и поэтому  обязательных  для  каждого. И именно  в  этом их ни  с  чем  не сравнимая ценность для жизни каждого народа и в жизни каждого народа»[5].

Н.  В.  Черепанова  пишет: «Традиция  и  новация –  это  два  основных  механизма  самоорганизации социальных  систем.  Традиция –  это  внегенетический  способ  передачи  информации  от  поколения  к поколению  и  от  популяции  к  популяции.  Биологической  основой  функционирования  традиций  стало увеличение периода детства, что позволяло старшему поколению успеть передать, а младшему суметь воспринять накопленный предыдущими поколениями опыт.

«Исходя из этимологии термина, – продолжает Н. В. Черепанова, – следует понимать, что "новации"– понятие родовое, в то время как "инновации" – выступает видовым. Видообразующим признаком, опять-таки в контексте этимологии, является приставка "ИН", что означает "внутренние", "изнутри", а не "внутрь из вне", как понимают наши экономисты и правоведы.

По А. А. Зинченко: «Традиция и новация взаимообусловлены и взаимопроникают друг в друга. С одной  стороны,  традиция  дает  необходимую  предпосылку  креативных  процессов,  а  с  другой –  новация становится  потенциальным  источником  образования  новых  традиций. Особенно велика роль традиций в упорядочивании  новационного  процесса,  часто  сопровождающегося  непредвиденными  последствиями, нарушениями  функционального  равновесия.  Такие  деформации  могут  привести  к  дестабилизации социальной  системы,  дезориентации  ее  внутренних  характеристик.  Инерционный  характер  традиции,  ее адаптивные возможности в новых условиях помогают преодолеть деструктивные эффекты распространения мнимых нововведений, упорядочить процесс новационных изменений»[6].

«В  ходе  новационного  процесса, –  поясняет  А.  А.  Зинченко, –  возникают  идеи,  представления, модели поведения,  выходящие  за пределы  сложившихся  систем ценностей. Происходит  слом привычного повторения  существующих  стереотипов.  Новационное  развитие  ориентировано  именно  на  изменение существующего  положения  вещей,  перевод  его  в  другое  качество,  переоценку  традиционных  стандартов, норм,  состояний.  Формирование  новых  представлений,  идей,  ценностей  происходит  в  процессе качественного изменения всей воспроизводственной деятельности в новых условиях жизни. Новации могут возникать внутри общественной системы в результате преобразовательной деятельности органов власти или стихийной,  несанкционированной  активности  масс –  тогда  это  инновации.  Процессы  интеграции, взаимодействия  культур,  социально-экономическое  и  политическое  развитие  приводят  к  критическому заимствованию  новых  форм  и  способов  деятельности  из  других  социокультурных  систем,  либо навязываемому  заимствованию,  экстраполяции.  В  этом  случае  надо  говорить  о  внешнем  происхождении новаций –  эксновациях.  Возникновение  той  или  иной  новации  детерминировано  необходимостью удовлетворения новой или более эффективного удовлетворения уже существующей потребности какой-либо страты»[7].

Особую  актуальность  для  современной  России  имеет  задача  интенсификации  новационных процессов.  Ее  решение  требует  широкого  развития  комплексных  исследований  новаций,  их результативности в самых различных областях жизни страны. Комплексный характер новаций означает, что для  их  интенсификации  необходимо  проектировать  не  только  технико-экономические,  чем  грешили  и грешат  либерал-реформаторы  от  Е.  Т.  Гайдара  до  Г.  О.  Грефа,  но  и  социально-организационные  и социокультурные параметры, развивать профессиональное управленческое консультирование относительно новационных  процессов,  осуществлять  специализированное  обучение  персонала  трудовых  организаций восприимчивости к новациям, развитию инновационных способностей.

Новация  знаменует  переход  традиционной  системы  в  качественно  новое  состояние  или

возникновение  такого  системного  образования,  которое  не  существовало  в  прошлом.  Для  того  чтобы раскрыть сущность новации, необходимо изучить ее объективные основания, установить ее зависимость от предшествующего,  традиционного  основания.  Новое  возникает  либо  на  основе  предшествующего  и  оно обусловлено  прошлым,  либо  вопреки  прошлому.  Именно  поэтому  невозможно  появление  абсолютно нового, то есть состояния, совершенно не связанного с предыдущим.

«Определение  значимости  новации, –  трактует  В.  А.  Стребков, –  в  том,  чтобы  отличить  ложные, формальные новации от тех новшеств, которые являются действительным проявлением прогресса, выводят на качественно новый уровень развития. Откровенно чуждые новации требуют от субъекта новации уменьшения и  даже  упрощения  потока  нововведений,  который  может  представлять  угрозу  дезорганизации  общества.  В частности,  хорошей  иллюстрацией  являются  так  называемые "петровские  реформы",  приведшие  к европеизации менее 2 % населения России, и оставившие "за бортом" цивилизационного процесса остальных.

Результат –  культурная  пропасть  спустя  менее  столетия  между  элитой  и  основной  массой.  Не  менее убедительны  примеры "отступлений"  зарвавшихся  либеральных  реформаторов  в  последние  полтора десятилетия – отход от поголовной "монетизации льгот" и т. п.»[8]

Так же Стребков пишет, что «в обществах переходного типа, к которым принадлежит и российское, для  возникновения  социальных  новаций  необходим  целый  ряд  как  объективных,  так  и  субъективных условий.  В  частности,  помимо "социального  заказа"  той  или  иной  группы  или  страты,  требуются определенные  организационные  и  экономические  усилия  со  стороны  государства.

Для достижения цели  государственной политики в области развития науки и технологий наряду с созданием  организационных  и  экономических  механизмов  повышения  востребованности  инноваций отечественным производством,  обеспечения  опережающего  развития фундаментальной науки,  важнейших прикладных  исследований  и  разработок  и  рациональным  сочетанием  государственного  регулирования  и рыночных  механизмов,  мер  прямого  и  косвенного  стимулирования  научной,  научно-технической  и инновационной  деятельности  при  реализации  приоритетных  направлений  развития  науки  и  образования, технологий  и  техники  должна  быть  решена  также  задача  совершенствования  нормативно-правовой  базы научной, научно-технической и инновационной деятельности.

Философский  уровень  осмысления  традиционного  и  инновационного  в  обществе  требует понимания  их  природы  как  явлений,  качественно  различных,  но  вместе  с  тем  имеющих  одно  основание.

Таким основанием, по мнению В. М. Каирова, «…является не просто социальное время, а именно будущее состояние общества во времени. И инновация, и традиция являются формами движения социума в будущее.

Без  сохранения  достигнутого  состояния  не  было  бы  никакого  прогрессивного  развития –  и  традиция обеспечивает  именно  эту  компоненту  общественного  процесса  в  целом,  выполняя  одновременно консервативную и стабилизирующую функции, обеспечивая возможность для следующего шага общества в будущее. Однако вся проблема состоит в том, что будущее при тщательном рассмотрении оказывается вовсе не  простым  однокомпонентным  целым.  В  данном  случае  речь  не  идет  о  различении  актуального  и потенциального,  возможности  и  действительности. Это  иной  пласт  рассмотрения  проблемы  соотношения настоящего и будущего.

Еще  А. Шопенгауэр,  задавшись  этим  вопросом,  отмечал: «Если  мы  вернемся  к  самим  себе  и  к нашему  человеческому  роду  и  устремим  свои  взоры  вперед,  в  отдаленное  будущее;  если мы  попытаемся вообразить себе грядущее поколение в чуждой оболочке их обычаев и одежд и вдруг спросим себя: откуда же придут все эти существа? где они теперь? где то обильное лоно чреватого мирами "ничто", которое пока еще  скрывает  их  в  себе,  эти  грядущие  поколения? –  то  на  подобные  вопросы  не  последует  ли  из улыбающихся уст такой правдивый ответ: где эти существа? да где же иначе, как не там, где только и было и  всегда  будет  реальное,  в настоящем и  его  содержании,  т.  е.  в  тебе,  ослепленный  вопрошатель?»[9]. Устоявшееся и принятое деление на ближайшее будущее и отдаленное имеет скорее метафорическое значение, чем категориально оформленное отношение во времени. Полученные в прогностике эмпирические определения ближайшего, среднего и дальнего будущего кладут в качестве основы просто физическое время –  количество  лет,  что  вполне  допустимо  в  прикладной  науке. Но  нам  надо  ответить  на  вопрос,  что  есть настоящее  как  будущее,  о  котором  говорит А. Шопенгауэр. На  наш  взгляд,  рационально  это может  быть понято только через призму соотношения традиции и инновации.