Художественный стиль в поэмах Гомера

Герои у Гомера (Агамемнон, Ахилл, Менелай) нисколько не стесняются возражать богам, и возражать довольно грубо; сами боги вовсе не отличаются высоким моральным поведением: им свойственны любые пороки, страсти и дурные поступки. Кое-где можно предполагать предопределение судьбы. Но так же часто человек поступает и "вопреки судьбе". Ведь сегодня предопределение судьбы одно, а назавтра, возможно, оно будет другим. Так почему же герою не поступать вопреки известному ему на сегодня решению судьбы и не проявлять своей собственной воли?

Таким образом, и в вопросах о богах и судьбе гомеровские поэмы занимают переходную позицию между древним фатализмом и свободой человека позднейшего  времени.

Глава 4. Поэтическая техника эпоса

Эпический стиль проявляется не только в изображении определенного рода художественной действительности, но и в способах этого изображения, то есть в особой поэтической технике эпоса.

4.1 Основной характер поэтической техники эпоса

Художественный  стиль гомеровского эпоса, во-первых, отличается большой строгостью, выработанностью и традиционностью. Тут совпадает архаизация и модернизация гомеровского эпоса. Архаизация имеется здесь потому, что Гомер склонен к восстановлению старых мифов еще крито-микенской культуры со всей свойственной им древней строгостью поэтической формы. С этим связано также и то, что формирование гомеровских поэм происходило в условиях уже твердой эпической традиции, доходившей до искусственности и формализма. С другой стороны, Гомер вливает вполне новое содержание, наполняет их психологией и отражением восходящей греческой демократии, в результате чего древние мифы и строгие поэтические формы начинали звучать уже по-новому. Это обязательно нужно иметь в виду при оценке отдельных технических приемов эпоса.

4.2 Технические приемы  эпоса

  Повторение

Одним из обычных  эпических приемов Гомера является многократное повторение целых стихов или их частей (например, в "Одиссее": "встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос"), рассчитанное на создание впечатления медлительности, важности, спокойствия и вечной повторяемости жизни. Вместе с тем исследователи уже не раз обнаруживали, что повторения у Гомера никогда не преследуют чисто механических целей, но всегда вносят в эпический рассказ что-нибудь новое и интересное.

Эпитеты

Те же цели преследуются особым употреблением эпитетов (то есть определений, указывающих на постоянное качество тех или иных лиц и  предметов). Именно эти эпитеты неизменно  прилагаются к соответствующим  лицам, часто даже независимо от их уместности в данной ситуации. Таковы эпитеты: "быстроногий" - об Ахилле, "шлемоблещущий" - о Гекторе, "волоокая" - о Гере, "многоумный" - об Одиссее. Однако у Гомера имеется много текстов, где обычный стандарт имеет большую психологическую значимость или преследует определенные эстетические цели.

Сравнения

Особенно удивительны  у Гомера своей многочисленностью, разнообразием и красотой сравнения. Предмет, выступающий в качестве сравнения, чаще всего огонь (особенно бушующий в горном лесу), поток, метель, молния, буйный ветер, животные, и среди них особенно лев, искусства прикладные и изящные. Факты обыденной жизни (трудовой, семейной) - рисуются гораздо подробнее, чем это требуется для пояснения. Встречаются несколько сравнений подряд (по 2-3), а иногда и целое скопление сравнений (по 5) (Ил., II, 455-476) греков, выступающих в блестящем вооружении,- с огнем, с птицами, листьями, мухами и козами. Сравнения тесно связаны с развитием действия в поэмах. Так, если проследить последовательно сравнения в "Одиссее", то нетрудно заметить, что они постоянно подготавливают основное событие поэмы - картину избиения женихов.

Речи

Наконец, из эпических  приемов необходимо отметить частое введение речей. Речи эти обладают весьма примитивной аргументацией и наивным построением, непосредственно исходящим из души говорящего. Но зато они всегда медлительны, торжественны, наивно убедительны, обстоятельны; оратор становится на высокое место, прерывать оратора нельзя, и говорит он долго и довольно красиво. Из простых и непосредственных речей можно отметить речь Ахилла к Калхасу (Ил., I), Одиссея к Ахиллу (Ил., IX), Андромахи к Гектору (Ил., VI). Даже когда герои бранятся, когда готовы вступить в бой, они все равно говорят обычно пространно, торжественно.

Язык  и метрика 

Язык Гомера также представляет собой сплав  устойчивой, вековой традиции с исключительной гибкостью и выразительностью. Традиционность и старинный стиль создавал для древнего грека еще и древнеионийский диалект с некоторой примесью эолийских форм , на котором слагались поэмы. Гомеровский язык отличается обилием гласных, отсутствием сложных в синтаксическом отношении фраз, заменой подчинения сочинением, что создавало большую певучесть и плавное течение речи.

Общему стилю, наконец, вполне соответствовала и  метрика. Поэмы Гомера написаны гекзаметром, который отличался торжественностью, медлительностью и ласкал слух грека.

В науке установлено  огромное значение гекзаметра для всей поэтической речи Гомера. Так как  гекзаметр не декламировался, но произносился нараспев, речитативно, то он допускал в художественной речи многое такое, что в простой декламации исключается. Гекзаметр, или шестистопный дактиль,- единственный размер эпоса. Однако в греческом языке было много таких явлений, которые противоречили гекзаметру и не вмещались в его стопы. Гекзаметр, правда, был достаточно гибок, но все же языку приходилось во многом ему уступать.

Глава 5. Гомеровское понимание  красоты

Конец второго  и первые два - четыре века первого  тысячелетия до н.э. являются в Греции периодом эпического творчества. Следовательно, греческий эпос можно назвать рождением античной эстетики.

Искусство, в  понимании Гомера, не только не отличается от жизни, но оно не отличается и  от природы. Космос со всей своей иерархией  жизни от богов до материальных вещей - вот единственное, всерьез принимаемое  и окончательное по своему совершенству произведение искусства у Гомера. Космос и вполне веществен, и вполне идеален, божествен. Он - искусство, и жизнь, и природа. Самое общее для Гомера - это космос. Космос определяется божествами сверху и демонами снизу и завершается человеком. Все отдельное и все единичное зависит от этого космоса и определяется его общей жизнью. Поэтому космос понимается эпически, и всякая зависимость от него всего отдельного и индивидуального есть зависимость эпическая.

Что такое, с  точки зрения Гомера красота вообще, сущность, принцип, самое понятие прекрасного? По Гомеру, это есть боги. Каждый бог есть все - универсальное бытие, но воплощенное особенно, частным образом, то есть это такая бесконечность знания, силы и жизни, которая дана индивидуально.

Одиссей после  того, как буря выкинула его на берег  острова феаков, оказался весь в  грязи и тине. Навсикая приказывает  служанкам его омыть, натереть благовониями и одеть в прекрасные одежды. Из жалкого грязного бродяги Одиссей  сразу превращается в красавца божественной неотразимости. А главное, как читаем у Гомера,  

Сделала дочь Эгиоха Зевеса, Паллада Афина,  
Выше его и полнее на вид, с головы же спустила  
Кудри густые, цветам гиацинта подобные видом.  
Как серебро позолотой блестящею кроет искусный  
Мастер, который обучен Гефестом и девой Афиной  
Всякому роду искусств и прелестные делает вещи,-  
Прелестью так и Афина всего Одиссея покрыла.  
В сторону он отошел и сел на песок перед морем,  
Весь красотою светясь...

(Од., VI, 229-237).  

Можно себе представить, что богиня Афина облекла Одиссея красотою, как бы окутала его нежной дымкой, обволокла его каким-то небывалым сиянием. Красота мыслится здесь как некая легкая воздушная сущность, которой можно облечь и предметы, и человека. Аналогичные стихи находим и в других местах "Одиссеи". Чтобы Одиссей внушал феакам страх и почтение, одерживая победы в состязаниях, Афина, как сказано у Гомера,

...излила   
Невыразимую прелесть на плечи и голову гостя,  
Сделала выше его и полнее на вид...

(Од., VIII, 18-20).  

Перед встречей с Пенелопой Афина снова одаряет красотой своего любимого героя:  

Голову  дева Афина великой красой одарила.  
Сделала выше его и полней, с головы же густые  
Кудри спустила, цветам гиацинта подобные видом.  
...Засияли красой голова Одиссея и плечи

(Од., XXIII, 156-162).  

Красота мыслится Гомером в виде тончайшей, прозрачной светоносной материи (Од., VIII, 18-22, XXIII, 156-159), в виде какого-то льющегося, живого потока, понять и оценить который стремятся все античные теоретики. Эту красоту очень трудно выразить средствами современного отвлеченно-научного языка. Красота есть некоторого рода текучая сущность (Од., XVIII, 190-196). Ее можно осязать как таковую, как будто бы это была физическая материя: глина, песок, металл, камень. Ее можно взять в руки, ею можно пользоваться в качестве косметического средства наподобие пудры, красящих веществ или ароматов. У Гомера нет мифа о том, как Зевс сошел на Данаю (мать героя Персея) золотым дождем. Но Гомер представляет себе красоту именно в виде какого-то золотого дождя.

Мы привыкли различать вещь и значение - смысл, идею вещи. Но Гомер не различает  этого в своей эстетике. Прекрасно  у него то, что значит нечто; но это  нечто есть оно же само. Красота значит именно то самое, что она есть. Потому-то в ней и нет разделения на сущность и явление. Она - абсолютное тождество одного или другого.

Не поняв этого  стихийного материализма гомеровской  эстетики, невозможно понять и все  прочие ее свойства, ее возвышенный и в то же время наивный, а порою даже юмористический характер, антипсихологизм и пластику, традиционность и стандартность, надчеловеческое совершенство и полную телесность.

Вывод

Художественные приемы гомеровского эпоса всегда оставались в древнем мире идеалом и образцом для всякого эпического писателя, как бы он по своему настроению ни отличался от Гомера и каким бы ни был приверженцем тех школ и направлений, которые ушли от Гомера вперед на несколько столетий. Кажется, лучше всего о высоком значении Гомера рассуждал знаменитый французский теоретик классицизма Буало (XVII в.). В своем “Поэтическом искусстве” он писал (III, 295—308, перев. Э. Липецкой): 

Должно  быть, потому так  любим мы Гомера,

Что пояс красоты ему  дала Венера.

В его творениях  сокрыт бесценный клад:

Они для всех веков  как бы родник услад.

Он, словно чародей, все  в перлы обращает,

И вечно радует, и  вечно восхищает.

Одушевление в его стихах живет,

И мы не сыщем в них  назойливых длиннот.

Хотя  в сюжете нет докучного  порядка,

Он  развивается естественно и гладко,

Течет как чистая, спокойная  река,

Все поражает в нем  — и слово, и  строка,

Любите  искренне Гомера труд высокий,

И он вам преподаст  бесценные уроки.