Гениальность и безумие

       Эти слова не лишены логики. В то время  как трудно припомнить хоть несколько "абсолютно нормальных", без  странностей, гениев, именно определение  "нормальный"/"ненормальный" может являться ключевым. Разве, можно назвать нормой способности и достижения Достоевского, допустим, или Эйнштейна? Нет, конечно. И будучи не нормальны в творчестве, почему собственно гении должны быть нормальными социально.

        Как пишет в своей статье Гончаренко: "Гении вполне нормальные люди со здоровой психикой. Ненормальным у них часто бывает образ жизни, некоторые поступки, трудно объяснимые с точки зрения обычных представлений, и, конечно, их "безумные идеи" или замыслы, обгоняющие век, пугающие размахом, новизной и непохожестью на до сих пор существовавшее. Поль де Крюи пишет о Пастере, что он "проделывал самые дикие и сумасшедшие опыты - опыты, какие могут прийти в голову только помешанному человеку, но в случае удачи превращают помешанного в гения".

       Как сказал однажды Сальвадор Дали (которого, безусловно, современники считали безумным): "Единственная разница между мной и сумасшедшим, в том, что я совершенно нормален".

       С другой стороны, нельзя оставить без  внимания действительно многочисленные случаи безумия среди гениев (и объяснение Гончаренко, что только ненормальность гениев становится "достоянием общественности", а все остальные сходят с ума незамеченными, здесь не выглядит вполне убедительным). Есть большая разница между человеком ненормальным с точки зрения общественного мнения (то есть в вопросах образа жизни, характера, темперамента) и душевнобольным с точки зрения психиатра.

       В предисловии к статье "Даниил Хармс. Опыт патографического анализа" Н. Бологова говорится: "В психопатологии нет, пожалуй, еще одной столь же увлекательной, как и малоизученной проблемы, как проблема гениальности и безумия. Глядя на биографии многих высокоодаренных личностей, воздвигших шедевры мировой культуры, психиатрия сталкивается с парадоксальными фактами существования не только личностных акцентуаций у гениальных, но и расстройств, в прямом смысле отвечающих понятию психической болезни (шизофрения, бредовые психозы и т.д.)".

       Сама  статья Бологова является очень интересной попыткой анализа творчества Даниила Хармса с позиции психиатра. Читая "Опыт", обращаешь внимание на то, насколько не явственна граница между помешательством, безумием и яркой индивидуальностью, неординарностью личности. Не всегда можно сказать с большой долей уверенности, является человек действительно сумасшедшим или просто "придуривается", притом так давно и искусно, что такая манера поведения становится его сущностью.

       Бологов пишет о Хармсе: "Игра в человека, совершающего экстравагантные и загадочные поступки, постепенно перестала быть игрой, стала сердцевиной личности Хармса. Речь идет о "амальгамировании" нажитых психопатических черт с шизоидным ядром личности, что также говорит в пользу эндогенности процесса. Личностная динамика, проделанная Хармсом, таким образом, укладывается в рамки псевдопсихопатии и имеет признаки процессуальности".

       Анализируя  творчество Хармса, Бологов соглашается  с концепцией Ломброзо, считавшего, что творчество часто имеет для  сумасшедших своего рода терапевтическое  значение: "Трудно сказать, испытывал  ли Хармс полное удовлетворение от своего сочинительства, удавалось ли ему "смотреть на писание как на праздник". Судя по всему, вряд ли, но сама возможность творческого самовыражения должна была помочь ему в стабилизации психического состояния и способствовала более благоприятному течению заболевания".

       Не  менее интересны работы, посвященные творчеству Льва Толстого, Анри Матисса, Винсента Ван Гога, Федора Достоевского, и многие другие. Список гениев, которые с точки зрения психиатра имели те или иные отклонения, можно продолжать очень долго. 

Заключение

       Итак, есть ли взаимосвязь между гениальностью  и безумством? Действительно ли каждый гений в той или иной степени безумен? Можно ли быть гением, не будучи безумным? Существует ли граница между увлеченностью и помешательством, одержимостью делом жизни и навязчивыми идеями? Все эти вопросы дискуссионные, и по ним существует множество кардинально противоположных точек зрения.

       Так, впервые о связи гениальности и безумия стали говорить в средние века, когда некоторых гениев считали одержимыми. Луначарский в своих работах писал, что в глубокой древности художник или поэт был непременно патологическим типом. Френсис Гальтон говорил, что гениальность — отклонение от нормы сродни безумию. Но наибольший вклад в развитие данной мысли сделал итальянский невропатолог Чезаре Ломброзо в своей книге "Гений и помешательство". В ней он рассмотрел биографии многих гениев и отметил у всех наличие тех или иных отклонений. Так же он отметил, что многие люди, начиная страдать теми или иными неврозами, начинают проявлять способности к тем предметам, которыми раньше никогда не увлекались (например, начинаю очень хорошо рисовать или писать стихи).

       Но  идеи Ломброзо подвергались жесткой критике. Например, Николай Гончаренко опровергал взгляды итальянского невропатолога в своей книге "Гений в искусстве и науке", где он утверждал, что среди гениев есть безумцы как и среди нормальных людей. Просто гении в большей степени на виду.

       Таким образом, можно утверждать, что как между гениальными людьми встречаются помешанные, так и между сумасшедшими - гении. Но было и есть множество гениальных людей, у которых нельзя отыскать ни малейших признаков умопомешательства.