А. Швейцер: гуманность как основа культуры

    Третьим требованием  является этическое обоснование  мировоззрении  

    Выдвижение  главных ценностных ориентиров, которые способны одухотворить жизнь, когда человек, став внутренне свободным, способен действовать и по отношению к самому себе, и к окружающим    на основе этических идеалов. Такой всеобщий этический императив Швейцер сформулирует в работе «Культура и этика» и назовет это» принцип «благоговением перед жизнью». Но об этом несколько пол же, ибо пока он дан в общей форме. 

    Четвертым условием культуротворческого мировоззрения  выступает его действенность.  

    Воля  к действию не может опираться на импульсивность и авантюризм. Такой подход порождает суетность и опасную непредсказуемость. Не меньшее беспокойство вызывает и бездействие, покорность злу, стремление уйти от действительности, отрешенность от земных дел. Даже горькое разочарование означает очищение, оно имеет более благостное воздействие, чем летаргия бездумья.

    При закате культуры люди теряют жизненные  ориентиры, не знают смысла своей  деятельности, впадают в состояние  пессимизм л и безнравственности. Жизнь бросает их в водоворот  деятельности, вынуждая служить то одним, то другим целям, то возвышенному, то низкому. Люди уподобляются безродным и никогда не трезвеющим наемникам, бредущим без мировоззрения во все более сгущающемся мраке жизни. 

«Здание оседает или вообще рушится, так  как оптимистический или этический  фундамент его становится непрочным», — пишет Швейцер.  

    Выход из духовного кризиса может быть найден в осознании всеми людьми пагубности безнравственного состояния:  

Все мы должны задуматься над смыслом  жизни. Сообща бороться за создание миро- и жизнеутверждающего мировоззрения, в котором наша жажда деятельности, столь необходимая и ценная для нас, получит свое оправдание и объяснение, свои ориентиры и закалку, будет углублена и облагорожена и в конце концов обретет способность выдвинуть и осуществить внушенные духом подлинной гуманности окончательные идеалы культуры. 

    Вполне  правомерно возникает вопрос об идейных  источниках (мировоззрения. Швейцер  опровергает надежды на философию, которой якобы удается заглянуть за «кулисы» сущности явлений и Выступить в роли «дарителя» мировоззрения. Это мнение он объявляет роковым заблуждением, и было бы трагичным вновь его гальванизировать.

    В истории культуры неоднократно предпринимались  многочисленные попытки поиска смысла человеческого существования. Швейцер исследует историю философии и этических учений от античности до Нового времени. Не отвергая этих усилий, он показывает тщетность попыток разгадать тайну предназначения человека. В мировом процессе не обнаруживается той целесообразности, которая могла бы подчинить себе деятельность человека и человечества. На одной из маленьких планет одного из миллионов созвездий на протяжении короткого отрезка времени живут человеческие существа. Сколько еще они будут жить? Может случиться, что и сама Земля, подобно целым космическим мирам, погибнет в результате какой-либо катастрофы во Вселенной. Мы не знаем, что человек означает для Земли. Поэтому напрасно искать смысл в объяснении его существования.

      Наше отношение к миру определяется  самой главной и всеобщей ценностью,  признаваемой всеми людьми: благоговением  и почитанием жизни. В этой истине заключен принцип нравственного сознания и поведения человека: 

Моя жизнь в самой себе носит свой смысл, который состоит в том, что я живу высшей идеей, проявляющейся в моей воле к жизни, — идеей благоговения перед жизнью. Благодаря ей я придаю значимость своей жизни и всем окружающим меня проявлениям воли к жизни. Побуждаю себя к деятельности и создаю ценности.  

    Так Швейцер приходит к формуле культуротворческого  мировоззрения, которая навсегда окажется связанной с его именем. Об этом он пишет в предисловии к книге «Культура и этика» в 1923 г, Вначале данный этический постулат, нравственный императив воспринимался скептически и не сразу нашел своих сторонников, Швейцер упорно доказывал жизненность подобного мировоззрения; всей своей подвижнической, благотворительной и милосердной деятельностью, заставляя поверить в действенность гуманизма. В наши дни принцип благоговения перед жизнью стал символом экологиче-1 ского движения, охраны природы от разрушения, утверждения ценности жизни.

    Главная идея всей гуманистической  концепции культуры состоит в утверждении  жизни как высшей ценности. Это обязывает человека во всех своих помыслах и действиях исходить из данного положения. Но действительность не представляет собой идиллической картины. Она напоминает жестокую драму, полную конфликтов и трагедий, когда одна жизнь утверждает себя за счет другой, беспричинно разрушая и убивая все вокруг. Созидающая сила проявляется и как разрушающая.

    Как же должен действовать человек в  подобных сложных ситуациях? Ведь его жизнь неоднократно вступает в конфликт с другими: когда он идет по тропе, его ноги уничтожают крохотные живые существа; чтобы сохранить свою жизнь, человеку приходится убивать насекомых, обитающих в доме, уничтожать бактерии, подвергающие жизнь опасности, добывать пищу за счет растений и животных. Даже счастье человека нередко строится на вреде другим людям. Как же оправдать эту жестокую необходимость?

    Принцип благоговения перед жизнью не отбрасывает  конфликты, но каждый вынужден решать сам, в какой степени он должен подчиниться необходимости или же содействовать сохранению жизни.  

«Я  не должен делать ничего, кроме неизбежного, — даже самого незначительного. Крестьянин, скосивший на лугу тысячу цветков для корма своей корове, не должен ради забавы сминать цветок, растущий на обочине  дороги, так как в этом случае он совершит преступление против жизни, не оправданное никакой необходимостью», — утверждает Швейцер. 

    Проводя эксперименты над животными ради совершенствования методов лечения  человека, мы не должны успокаивать  себя тем, что жестокие действия преследуют благородные цели. Мы должны быть обеспокоены  тем, чтобы уменьшить страдания  этих животных, ослабить их боль, не подвергать их напрасным ужасным мукам. Как часто люди не думают об этом, избавляя себя от лишних хлопот. Если животные испытывают страдания от безжалостных людей или от жестоких игр детей, то во всем этом наша вина, с болью заключает Швейцер.

    Надо  в самом себе создавать такое  умонастроение, которое побуждает делать добро по отношению ко всему живому. Никто не должен облегчать собственное бремя ответственности, успокаивая свою совесть, проходя мимо страданий как якобы неизбежных, молчаливо соглашаясь с творимым злом. Отношение к животным и растениям, проникнутое принципом благоговения перед жизнью, может служить показателем нравственности и культуры.

    Но  особенно высокую ответственность  за ценность жизни должен проявлять  человек по отношению к другим людям и к самому себе. Здесь  нет готовых рецептов, каждый должен решать сам, чем он может пожертвовать от собственной жизни, от своей собственности, своих прав, счастья, времени, покоя и что должен оставить себе. В этом проявляется свободное решение индивида. 

«Этика  благоговения перед жизнью — неумолимый кредитор, отбирающий у человека его время и его досуг», — пишет Швейцер. 

    Она нашептывает человеку тревожные  мысли: все, что тебе дано больше, чем  другим, — здоровье, способности, талант, успех, чудесное детство, тихий домашний уют, — нельзя считать само собой разумеющимся. Ты обязан отплатить за это, отдать силы своей жизни ради другой жизни. Человек не должен следовать лишь эгоистическим устремлениям: 

Открой  глаза и поищи, где человек  или группа людей нуждается немного  в твоем участии, в твоем времени, в твоем дружеском расположении, в твоем обществе, в твоем труде. Может быть, ты окажешь добрую услугу человеку, чувствующему себя одиноко, или озлобленному, или больному, или неудачнику. Может быть, это  будет старик или ребенок. Или  доброе дело сделают добровольцы, которые  пожертвуют своим свободным вечером  или сходят по какому-либо делу для  других. Кто в силах перечислить все возможности использования этого «ценного капитала», называемой человеком? 

    В подобном участии нуждаются во всех уголках мира. Надо не отвергать  этой возможности, не бояться разочарования, не ждать наград. Таковы судьба и предназначение человека. Этика благоговение перед жизнью не позволяет ученому жить только наукой, художнику — только искусством, занятому человеку — только работой. Она требует от всех, чтобы частичку своей жизни отдавали другим людям. В какой форме и в какой степени — решает каждый сам, соответственно своим возможностям и обстоятельствам. Один делает это незаметно, не нарушая нормального течения своей жизни; другой склонен к ярким, эффектным поступкам. Никто не должен судить кого-либо из окружающих: важно, чтобы каждый совершал добро, проявлял терпение, добросердечность к людям. В этом заключается  гуманность жизни и поведения человека. Обновление культуры возможно только на данном основании. В подобном деле не могут помочь ни принципы целесообразности, ни вульгарная мораль благоприятных обстоятельств, ни бессмысленные идеалы власти, нации, ни политические программы, предлагаемые лидерами и пропагандой. Все возникающие в обществе проекты, программы, принципы надо тщательно поверять этикой благоговения перед жизнью. Одобрять можно только то, что согласуется с гуманностью: 

Мы  прежде всего обязаны свято защищать интересы жизни и счастья человека. Мы должны вновь поднять на щит  священные права человека. Мы требуем вновь восстановить справедливость. Фундаментом права является гуманность. 

    В этом Швейцер видит  гражданский и нравственный долг человека. 

    Сущность  культуры в том, что она всемерно содействует проникновению принципа благоговения перед жизнью в сознание отдельных людей и всего человечества. 

    Четыре  идеала образуют культуру: идеал человека, идеал социального и политического  единения; идеал религиозно-духовного  единения; идеал человечества. Пренебрежение  к идеалам как неосуществимым в жизни достаточно прочно укоренилось в сознании людей. Считается, что человек должен все помыслы направить лишь на улучшение собственного бытия под давлением жизненных условий. На самом деле, лишаясь идеалов духовности, он превращается в человека-вещь. Людям недостает духовности, которая придает им жизненные силы для взаимного понимания и доверия. Однако это возможно при соблюдении принципа благоговения перед жизнью как главного условия гуманности. В этом и заключается идеал человечества. Гуманность побуждает прислушиваться к голосу не только разума, но и сердца. Доброта должна стать действенной силой истории, положить начало веку гуманности. В этом заключается исторический смысл гуманистического мировоззрения.

    Завершая  изложение взглядов Швейцера на культуру, необходимо сделать еще один штрих к его портрету как мыслителя и общественного деятеля: упомянуть об отношении к России. Вполне очевидно, что духовная связь с русской культурой способствовала укреплению его веры в силу и действенность провозглашенных нравственных принципов.

    Эти связи выявлены философом В. А. Петрицким, исследователем жизни и творчества Швейцера. Он обращает внимание на близость нравственных позиций Швейцера и Л. Н. Толстого в обосновании этики ненасилия. В Нобелевской речи Швейцер отмечает вклад Л. Н. Толстого в утверждение идей мира.

    Швейцер неоднократно обращался к творчеству Ф. М. Достоевского, внимательно читал романы «Идиот», «Братья Карамазовы», о чем свидетельствуют его пометки. Он был знаком с работами узника Шлиссельбургской крепости Н. А. Морозова, с его исследованием личности Иисуса Христа.

    Увлечение Швейцера музыкой не оставило его  равнодушным к русской музыкальной  культуре. В его библиотеке было сочинение II, А. Римского-Корсакова «Рукописи моей музыкальной жизни». Он испытывал симпатии к творчеству М. П. Мусоргского и А. Н. Скрябина. В библиотеке и архиве Швейцера находились книги Н. Бердяева, Л. Шестова, П. Успенского, Н. Лосского — видных мыслителей России Серебряного века. Многие их идеи разделялись Швейцером. Наблюдается определенное сходство умонастроений Швейцера при рассмотрении роли человека во Вселенной со взглядами Н. К. Рериха. Оба философа выступают за безграничные возможности нравственного совершенствования человека. Швейцер неоднократно высказывал желание приехать в Россию, но не было возможности для осуществления его планов.