Использование органов и тканей потерпевшего как квалифицирующий признак убийства

При характеристике неоднократности по п. «н» ст. 105 утратил силу - Федеральный закон от 8 декабря 2003г. №162-ФЗ.

ГЛАВА 2. УБИЙСТВО С ЦЕЛЬЮ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ОРГАНОВ И ТКАНЕЙ ПОТЕРПЕВШЕГО

Цель использования органов и тканей потерпевшего - абсолютно новое, неизвестное российскому уголовному законодательству обстоятельство, повышающее ответственность за убийство. Пункт «м» ч. 2 ст. 105 УК РФ, то есть убийство в целях использования органов и тканей потерпевшего, является новеллой российского уголовного права: УК РСФСР такого квалифицирующего признака не содержал. Необходимость его включения была вызвана теми качественными изменениями в медицине, которые произошли в ней за последние 40 лет, а именно расширением возможностей успешного осуществления пересадки ряда жизненно важных органов и тканей человеческого организма (сердце, почки, печень, селезенка, роговица глаза и др.). В связи с этим появилась потребность в соответствующем донорском материале, что, в свою очередь, может спровоцировать совершение убийств с целью использования органов и тканей потерпевшего непосредственно для пересадки нуждающемуся лицу либо с целью их последующей продажи заинтересованным организациям или лицам. Поэтому в УК РФ предусмотрена ответственность за убийство в данных целях, причем повышенная. Повышение ответственности этого деяния связано с особой общественной опасностью как самого преступления, так и лица, его совершившего. Виновный, в данном случае, обладая бóльшим цинизмом и дерзостью, относится к жизни других людей с нескрываемым пренебрежением, рассматривая их лишь в качестве «ходячего набора запчастей».

Несмотря на то, что данный пункт был включен впервые, идея установления уголовной ответственности за преступления в сфере трансплантологии в научной литературе обсуждалась уже на протяжении последних 20 – 30 лет[1]. Так, по мнению Красновского Т.Н., дополнить ст. 102 УК РСФСР квалифицирующим признаком «с целью изъятия или пересадки трансплантата» следовало еще в 1993 году[2]. Однако этого сделано не было по малопонятным причинам. То ли разработчики закона «О трансплантации…» и принимавшие его парламентарии «находились под впечатлением от действующего уголовного законодательства, содержащего весьма ограниченный круг составов преступлений, субъектами которых являются врачи»[3], то ли опасались, что установление широкого круга противоправных деяний, совершаемых в сфере трансплантологии, может повлечь нежелательные последствия, в том числе свертывание таких операций. Возможно, такие опасения имели под собой реальные основания, но результатом все-таки явился высокий рост деяний по «добыче» органов и тканей, и законодатель не имел права не отреагировать на данный факт.

Включение в часть 2 ст. 105 УК РФ этого признака обусловлено возможностью использования в преступных целях прогрессивных достижений медицины. Повышенная общественная опасность убийств такого рода обусловлена изощренным, трудно раскрываемым способом, подрывающим доверие к лечебным учреждениям и трансплантологической деятельности. Выступая 8 октября 2002 г. по программе ТВЦ, директор Института трансплантологии Валерий Шумаков отметил, что до сих пор ни одно подобное дело не дошло до суда. Официальные расследования также не подтвердили фактов убийств в целях трансплантации в России, в то время как, по неофициальным данным МВД РФ, в различных регионах страны существуют подпольные клиники, производящие незаконные изъятия и пересадки органов и тканей человека. Полагаем, что отсутствие в правоприменительной практике приговоров, осуждающих по п. "м" ч. 2 ст. 105 УК РФ, объясняется чрезвычайной сложностью получения доказательств, необходимых для привлечения виновных к уголовной ответственности. Между тем СМИ повествуют о массовых захоронениях в районах национальных конфликтов, где обнаружены прооперированные люди, у которых отсутствуют органы, имеющие критическое значение для жизни человека, об обнаруженных трупах детей с профессионально вырезанными у них органами и тканями. Однако анализа этих фактов ни Генеральная прокуратура, ни МВД РФ не проводили. Широкую известность получили факты поставки для нужд трансплантологии мертворожденных детей из Украины в ФРГ, Италию, Швейцарию, США и Канаду, международное расследование по которым ведут Интерпол и сотрудники Генеральной прокуратуры Украины. Многочисленные факты, свидетельствующие о пересадках в Европе детских органов, доставленных из Латинской Америки, приводились в докладе комиссии Европейского Парламента в июле 1997 года. Трансплантаты нередко поставляются через посредников, через промежуточные пункты, причем зачастую меняются хозяева и направления, что дает дополнительные возможности для нелегальных поставок. Только из Бразилии через Мальту в Италию ежегодно отправляется 5 - 6 тысяч комплектов органов. В свете сказанного представляется, что уголовно-правовая доктрина должна быть готова к адекватной интерпретации возможного роста преступной практики в сфере трансплантологии.

В настоящее время трансплантация признается в России одним из эффективных средств спасения жизни и восстановления здоровья человека. Количество людей, нуждающихся в пересадке органов, непрерывно возрастает. Развитие медицины направлено на то, чтобы новые ее достижения стали обычным методом ее лечения, широко применяемым на практике. Помогая выживанию человека, трансплантология, безусловно, содержит в себе гуманистическое начало. Но внедрение достижений трансплантологической мысли в клиническую практику требует соблюдения определенных правовых условий в целях предотвращения неконтролируемого применения достижений медицинской науки, то есть специального правового регулирования условий и порядка изъятия в лечебных целях ex mortuo u ex vivi человеческих трансплантатов (участков ткани или органов), охраны жизни и здоровья реципиентов (лиц, в организм которых осуществляется пересадка биоматериалов) и живых доноров (лиц, из организмов которых изымаются анатомические сегменты для трансплантации). Правовое регулирование условий трансплантологии осуществляется в РФ Основами законодательства РФ "Об охране здоровья граждан", Законами "О трансплантации органов и (или) тканей человека" от 22 декабря 1992 года, "О донорстве крови и ее компонентов" от 9 июня 1993 года, "О погребении и похоронном деле" от 12 января 1996 года, Инструкцией о констатации смерти человека на основании диагноза смерти мозга от 20 декабря 2001 г. и иными нормативными актами Министерства здравоохранения и медицинской промышленности.

Но даже самая совершенная по своему содержанию система правового регулирования требует гарантий, обеспечивающих ее соблюдение. И особое место здесь принадлежит ответственности, реальное функционирование которой - необходимая предпосылка эффективности всей системы правового регулирования в области современной медицины. Операция по замещению поврежденных или отсутствующих органов и тканей человека собственными трансплантатами или биоматериалом, взятым из другого организма, должна производиться в медицинских учреждениях на основе медицинских показаний в соответствии с общими правилами проведения хирургических операций при сохранении способности других (не трансплантируемых) органов и тканей нормально выполнять свои физиологические функции, и только в случае, если другие медицинские средства не могут гарантировать сохранения жизни или восстановления здоровья реципиента (ч. ч. 1, 4 ст. 1 Закона РФ "О трансплантации органов и (или) тканей человека").

Изъятие биоматериала у трупа производится в отделениях судебно-медицинской экспертизы, в патологоанатомических бюро и отделениях лечебно-профилактических учреждений с согласия главврача соответствующего государственного медицинского учреждения. В случаях, когда требуется проведение судебно-медицинской экспертизы трупа, такое изъятие производится только с согласия лица, назначившего экспертизу. Дополнительно должно быть получено согласие на отчуждение анатомических сегментов от судебно-медицинского эксперта, об эксплантации необходимо уведомить прокурора. Вопрос о возможности изъятия биоматериалов разрешается судебно-медицинским экспертом после специального предварительного осмотра трупа на предмет осложнения эксплантацией судебно-медицинской диагностики (насильственных причин смерти, механических повреждений и т.д.), недопустимости обезображивания мертвого тела, наличия противопоказаний: инфекционных заболеваний (гепатит, пневмония и т.д.), острых и хронических воспалительных процессов (аппендицит, холецистит и т.д.), подозрений на отравление, в том числе этиловым алкоголем, и т.д.

Изъятие биоматериалов оформляется специальным актом, который подписывается производившим отчуждение анатомических сегментов хирургом, врачами, констатировавшими смерть лица, в том числе судебно-медицинским экспертом. Полученный донорский материал упаковывается в ампулы, банки и пакеты, к которым прикрепляется паспорт с указанием номера серии по журналу регистрации доноров-трупов, полного названия трансплантата и даты заготовки. После использования биоматериала паспорт вклеивается в историю болезни реципиента.
Противозаконное изъятие органов или тканей человека предусмотрено российским уголовным законодательством в виде квалифицирующих признаков составов убийства (п. "м" ч. 2 ст. 105), причинения тяжкого вреда здоровью человека (п. "ж" ч. 2 ст. 111) и торговли несовершеннолетними (п. "ж" ч. 2 ст. 152). При убийстве, предусмотренном п. "м" ч. 2 ст. 105 УК РФ, органы или ткани используются в основном для трансплантации и таким образом выступают в качестве предмета различных сделок, например купли-продажи. В соответствии с Законом РФ от 22 июля 1993 года "Об охране здоровья граждан" органы и ткани человека не могут быть предметом купли-продажи и коммерческих сделок. В виде исключения законодательство допускает изъятие органов и тканей человека для трансплантации при соблюдении условий, предусмотренных Законом РФ от 22 декабря 1992 года "О трансплантации органов и (или) тканей человека". К таким условиям, в частности, относится наличие согласия как донора, так и реципиента, и если здоровью донора по заключению консилиума врачей-специалистов не будет причинен значительный вред.

Субъектом данного преступления может быть любое вменяемое лицо, достигшее 14 лет, а не только медик, обладающий специальными знаниями. В случае если органы «изымаются» для трансплантации, то вряд ли можно предположить, что это можно сделать без участия человека со специальными познаниями. Естественно, наличие специальной цели предполагает, что данное преступление может быть совершено только с прямым умыслом.

По мнению многих исследователей в данной ситуации надо придерживаться так называемой «теории конкуренции мотивов», выдвинутой Б. С. Волковым. Согласно этой теории, лицо, совершая преступление, всегда подчиняет свое поведение какому-либо одному мотиву или цели, которые и определяют смысл и содержание совершаемых действий[9]. То есть можно говорить о том, что не могут сочетаться в совокупности те признаки убийства при отягчающих обстоятельствах, которые характеризуют разные мотивы и цели убийства. И действительно, трудно представить, что можно совершить убийство в целях использования органов и тканей из хулиганских побуждений или с целью скрыть другое преступление. Однако ряд авторов считает, что из ряда субъективный признаков один может сочетаться с п. «м» — это п. «з» (из корыстных побуждений)[10], но при этом, к сожалению, они не дают обоснования данному положению. Поэтому необходимо разобраться в данной ситуации.

Предположим, кто-либо решает заработать денег путем убийств и последующего извлечения органов и тканей потерпевшего для продажи и реализует этот план. Как мы должны квалифицировать его действия? Существует три точки зрения. Первая заключается в том, что содеянное необходимо квалифицировать по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ[11]. При этом указывается, что необходимо применять п. «з» не только, если органы «предназначены» для продажи, но даже если их «просто хотят употребить в пищу».

Авторы, придерживающиеся второй точки зрения, предлагают квалифицировать данное преступление по п. «м» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Они обосновывают это тем, что п. «м» является более частным по сравнению с п. «з», что предопределяет предложенную квалификацию.

И, наконец, третья точка зрения заключается в том, что при квалификации необходимо указывать оба этих признака. На мой взгляд, это правильно. Действительно, при формировании решения совершить какое-либо преступление у человека сначала возникает определенная потребность, которая со временем актуализируется. Результатом этого становится постановка цели (в нашем случае – достать денег). После этого человек начинает выбирать средства достижения этой цели: кто-то пойдет работать, а кто-то, как в нашем примере, решит продавать органы, получая их в результате убийств. Таким образом, основной целью совершаемых убийств будет добыча органов, так как именно для этого лицо совершает данные преступления. Его корыстный мотив не удовлетворяется только совершением убийства — ему еще надо продать эти органы. В. Н. Кудрявцев говорит, что «иногда преступление представляет собой не конечный результат, а средство (способ) достижения основной цели. Если цель не достигнута, то совершение такого преступления, естественно не погашает первичных мотивационных побуждений»[12]. В нашем случае мотивом убийства была корысть, и в момент совершения убийства данный мотив явно не был еще удовлетворен, хотя состав преступления окончен, и для наступления ответственности этого достаточно.

Необходимо подчеркнуть, что мотив не равен цели. Он отличается от последней так называемым «опредмечиванием» человеческого стремления. Мотив представляет собой внутреннее побуждение, которое еще не направлено на конкретный предмет (объект), способный его удовлетворить. Цель же, напротив, именно эту функцию и выполняет: она указывает на то, какой результат должен быть достигнут для удовлетворения мотива[13].

Возвращаясь же к теории конкуренции мотивов, необходимо заметить, что Волков Б.С., говоря о несовместимости мотивов и целей, видимо, имел в виду то, что один мотив не может пересекаться с другим мотивом (корысть и хулиганство), а одна цель — сочетаться с другой целью (использовать органы и ткани и, например, воспрепятствовать осуществлению служебной деятельности). Что же касается сочетания мотива и цели, то следует признать такую ситуацию возможной. И, следовательно, признать правильной точку зрения о возможности сочетания п. «м» и п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Для квалификации по пункту "м" ч. 2 ст. 105 УК РФ не имеет значения, удалось ли в дальнейшем виновному использовать органы или ткани потерпевшего. Важно, чтобы смерть была причинена именно с этой целью. Убийство совершается в основном в условиях, близких к стационарным, так как только в этом случае изъятые органы пригодны для дальнейшего функционирования и трансплантации, поэтому данное преступление осуществляется, как правило, с участием медицинского работника и возможно как путем действия, так и бездействия. С учетом специфики такого убийства его совершение путем бездействия представляется более характерным и выполняется путем неоказания сдерживающего воздействия на вредоносные факторы - патологические, физиологические (биологические) процессы в организме больного, неприменение активных мер для сохранения жизни человека. Таким образом, существенное значение приобретает выяснение обстоятельств, характеризующих возможность медицинских работников предотвратить смерть потерпевшего, и причинение смерти путем бездействия в ситуации, когда врач преднамеренно, с целью умерщвления, не оказывает больному необходимой помощи, не применяет должных методов лечения, которые могли бы предотвратить смерть.
С субъективной стороны убийство, предусмотренное п. "м" ч. 2 ст. 105 УК РФ, предполагает прямой умысел и специальную цель - использование органов и тканей потерпевшего. Несовершение необходимых в конкретных условиях действий, направленных на спасение жизни больного, можно рассматривать как неоказание помощи больному без уважительных причин лицом, обязанным ее оказывать в соответствии с законом или специальными правилами, повлекшее по неосторожности смерть больного (ч. 2 ст. 124 УК РФ). Но в этом случае наличествует иная форма вины - прямой умысел медицинского работника по отношению к неоказанию помощи и легкомыслие по отношению к последствиям. Психическое отношение врача к своему поведению и его результату в качестве сознательного компонента включает возможность предвидеть причинение смерти своим бездействием, а в качестве волевого компонента - расчет без достаточных к тому оснований на предотвращение этого последствия. Если врач или иной медицинский работник сознает, что посягает на жизнь пациента, предвидит, что его бездействие неизбежно приведет к наступлению смерти больного или иного потерпевшего, и желает ее наступления в целях последующего изъятия биоматериалов из трупа, содеянное влечет ответственность по п. "м" ч. 2 ст. 105 УК РФ.