Семь чудес света

     Со  смертью Александра Македонского мгновенно рассыпалась его империя, растащенная на куски спесивыми полководцами. И Вавилону не пришлось вновь стать столицей мира. Он захирел, жизнь постепенно ушла из него. Наводнение разрушило дворец Навуходоносора, кирпичи спешно построенных садов оказались недостаточно обожженными, рухнули высокие колонны, обвалились платформы и лестницы. Правда, деревья и экзотические цветы погибли куда раньше: некому было день и ночь качать воду из Евфрата. 

     Сегодня гиды в Вавилоне показывают на один из глиняных бурых холмов, напичканный, как и все холмы Вавилона, обломками кирпичей и осколками изразцов, как на остатки садов Семирамиды. 

     Статуя  Зевса Олимпийского - единственное чудо света, оказавшееся на

     Европейском материке. 

     Ни  один из храмов Эллады не показался  грекам достойным звания чуда. И, выбрав в качестве чуда Олимпию, они запомнили не храм, не святилище, а только статую, стоявшую внутри. 

     Зевс  имел к Олимпии самое прямое отношение. Каждый житель тех мест отлично помнил, что именно здесь Зевс победил  кровожадного Крона, родного своего отца, который в страхе, что сыновья отнимут у него власть, принялся их пожирать. Зевс спасся также, как спасались сказочные герои всех народов: всегда найдется добрая душа, которая пожалеет младенца. Вот и жена Крона,

     Рея, подсунула мужу вместо Зевса крупный камень, который тот и проглотил.

     Очевидно, Крон своих детей заглатывал целиком. 

     Когда Зевс подрос и победил отца, он вызволил на волю всех своих братьев и сестер. Аида, Афину, Посейдона...

     Олимпийские игры, в частности, были учреждены в честь этого события и начинались жертвоприношениями Зевсу. 

     Главной святыней Олимпии был храм Зевса  с его статуей работы великого

     Фидия. Фидий был знаменит не только статуей  Зевса Олимпийского, но и статуей  Афины в Парфеноне и рельефами  на его стенах. Вместе с Периклом

     Фидий разработал план перестройки и украшения  Афин, что, правда, дорого обошлось Фидию: враги его могущественного друга  и покровителя стали врагами  скульптора. Месть их была банальной  и грязной, но обыватели жаждали  скандала: Фидий был обвинен в том, что утаивал золото и слоновую кость при сооружении статуи Афины в Парфеноне. 

     Слава скульптора оказалась сильнее злопыхателей. Жители Элиды внесли залог за заключенного, и афиняне сочли этот предлог  достаточным, чтобы отпустить Фидия работать в Олимпию. Несколько лет Фидий оставался в

     Олимпии, сооружая статую - синкретическую по материалу  и известную нам по описаниям  и изображениям на монетах. 

     Статуя  Зевса находилась в храме, длина  которого достигала 64 метров, ширина - 28, а высота внутреннего помещения была около 20 метров. Сидящий в конце зала на троне Зевс подпирал головой потолок. Обнаженный до пояса Зевс был изготовлен из дерева. Тело его покрывали пластины розоватой, теплой слоновой кости, одежду - золотые листы, в одной руке он держал золотую статую Ники - богини победы, другой опирался на высокий жезл. Зев был столь величествен, что, когда Фидий завершил свой труд, он подошел к статуе, как бы плывущей над черным мраморным полом храма, и спросил: “Ты доволен,

     Зевс?”  В ответ раздался удар грома, и пол у ног статуи треснул. Зевс был доволен. 

     Остались  описания кресла Зевса, которое было украшено барельефами из слоновой кости  и золотыми статуями богов. Боковые  стенки трона были расписаны художником Панэном, родственником и помощником Фидия. 

     Впоследствии  византийские императоры перевезли  со всеми предосторожностями статую в Константинополь. Хотя они и  были христианами, рука на Зевса ни у кого не поднялась. Даже христианские фанатики, враги языческой красоты, не посмели разрушить статую. Византийские императоры на первых порах дозволяли себе ценить высокое искусство. Но, к глубокому удовлетворению христианских проповедников, бог покарал своего языческого соперника, наказав тем самым сошедших с праведного пути императоров. В V веке нашей эры дворец императора Феодосия II сгорел. Деревянный колосс стал добычей огня: лишь несколько обугленных костяных пластинок да блестки расплавленного золота остались от творения Фидия. 

     Так погибло и седьмое чудо света... 

     Когда от памятника не остается и следа, появляется соблазн

     (часто  мотивированный) приписать его существование  человеческому воображению. Подобная  участь не миновала и статую  Зевса, тем более что от нее  не сохранилось копий.

     Для того чтобы убедиться, что статуя существовала и была именно такой, 

     Руины храма Зевса как описывали  современники, следовало отыскать хотя бы косвенные свидетельства ее создания. 

     Уже в наше время была сделана попытка  найти мастерскую Фидия.

     Сооружение  такой статуи требовало многих лет  работы, и поэтому Фидию и его многочисленным помощникам необходимо было солидное помещение. Статуя Зевса

     - не мраморная глыба, которую  можно оставить на зиму под  открытым небом. 

     Внимание  немецких археологов, проводивших раскопки в Олимпии, привлекли остатки  античного здания, перестроенного в византийскую христианскую церковь. Обследовав здание, они убедились в том, что именно здесь располагалась мастерская - каменное сооружение, немногим уступавшее по размерам самому храму. В нем, в частности, нашли орудия труда скульпторов и ювелиров и остатки литейного “цеха”. Но самые интересные находки сделаны по соседству с мастерской - в яме, куда в течение многих сотен лет мастера сбрасывали отходы и отбракованные детали статуй. Там удалось отыскать отлитые формы тоги Зевса, множество пластин слоновой кости, сколы полудрагоценных камней, бронзовые и железные гвозди - в общем, полное и бесспорное подтверждение тому, что именно в этой мастерской Фидий изготовил статую Зевса, причем именно такую, как рассказывали древние. И в довершение всех доказательств в груде отбросов археологи нашли и донышко кувшина, на котором были выцарапаны слова: “Принадлежу Фидию”. 

     С храмом Артемиды Эфесской давно возникла путаница, и поэтому не совсем ясно, о каком из этих храмов говорить: о последнем или предпоследнем? Издавна авторы, пишущие об этом чуде света, неточно представляют себе что же сжег Герострат и что построил Херсифрон. Поэтому, я думаю, нужно рассказать о двух храмах, двух зодчих и одном преступнике.

     Эта история драматична, трудно решить, что же здесь торжествует - зло или добро. 

     Эфес  был одним из крупнейших городов  в Ионии, пожалуй самой развитой и богатой области греческого мира, обогащенного здесь культурой  Востока.

     Именно  из малоазийских городов выходили смелые мореплаватели и колонисты, держащие путь в Черное море и к африканским берегам. Богатые полисы Ионии много стоили. В античном мире каждый знал о храме Геры на Самосе, храме

     Аполлона  в Дидимах, близ Милета, о храме  Артемиды в Эфесе... 

     Храм  Артемиды строился многократно. Но ранние деревянные здания приходили в ветхость, сгорали или гибли от нередких здесь землетрясений, и поэтому в середине VI века до нашей эры было решено построить, не жалея средств и времени, великолепное жилище для богини-покровительницы, тем более что удалось заручиться обещанием соседних городов и государств участвовать в столь солидном предприятии. Плиний в своем описании храма, сделанном, правда, через несколько столетий после его постройки, говорит, в частности: “...его окружают сто двадцать семь колонн, подаренных таким же количеством царей”. Вряд ли нашлось столько благожелательно настроенных к

     Эфесу царей в округе, но очевидно, что  строительство стало до какой-то степени общим делом соседей  Эфеса. По крайней мере богатейший из деспотов -

     Крез, царь Лидии, внес щедрую лепту. 

     В архитекторах, художниках и скульпторах  недостатка не было. Лучшим был признан  проект знаменитого Херсифрона. Тот  предложил строить храм из мрамора, причем по редкому тогда принципу ионического диптера, то есть окружить его двумя рядами мраморных колонн. 
 

     Печальный опыт прежнего строительства в Эфесе  заставил задуматься архитектора над  тем, как обеспечить храму долгую жизнь. Решение было смелым и нестандартным: ставить храм на болоте у реки. Херсифрон  рассудил, что мягкая болотистая почва  послужит амортизатором при будущих землетрясениях.

     А чтобы под своей тяжестью мраморный  колосс не погрузился в землю, был  вырыт глубокий котлован, который  заполнили смесью древесного угля и  шерсти

     - подушкой толщиной в несколько  метров. Эта подушка и в самом  деле оправдала надежды архитектора и обеспечила долговечность храму. Правда , не этому , а другому... 

     Очевидно, строительство храма было сплошной инженерной головоломкой, о чем есть сведения в античных источниках. Не говоря уже о расчетах, которые  приходилось вести для того, чтобы быть уверенным в столь неортодоксальном фундаменте, приходилось решать, например, проблему доставки по болоту многотонных колонн. Какие повозки не конструировали строители, под тяжестью груза они неумолимо увязали. Херсифрон нашел гениально простое решение. В торцы стволов колонн вбили металлические стержни, а на них надели деревянные втулки, от которых шли к быкам оглобли. Колонны превратились в валики, колеса, послушно покатившиеся за упряжками из десятков пар быков. 

     Когда же сам великий Херсифрон оказывался бессильным, на помощь ему приходила Артемида: она была заинтересованным лицом. Несмотря на все усилия, Херсифрон не смог уложить на место каменную балку порога. Нервы архитектора после нескольких лет труда, борьбы с недобросовестными подрядчиками, отцами города, толпами туристов и завистливыми коллегами были на пределе. Он решил, что эта балка - последняя капля, и начал готовиться к самоубийству. Артемиде пришлось принять срочные меры: Утром к запершемуся в

     “прорабской”  архитектору прибежали горожане с криками, что за ночь балка самостоятельно опустилась в нужные пазы. 

     Херсифрон не дожил до завершения храма. После  его преждевременной смерти функции  главного архитектора перешли к  его сыну Метагену, а когда и  тот скончался, храм достраивали Пеонит и Деметрий. Храм был закончен примерно в 450 году до нашей эры. 

     Как он был украшен, какие стояли в  нем статуи и какие там были фрески и картины, как выглядела  сама статуя Артемиды, мы не знаем. И  лучше не верить тем авторам, которые  подробно описывают убранство храма, его резные колонны, созданные замечательным скульптором Скопасом, статую Артемиды и так далее. Это к описанному храму отношения не имеет. Все, что сделал

     Херсифрон и его преемники, исчезло из-за Герострата.

     История Герострата, пожалуй, одна из наиболее поучительных притч в истории нашей планеты. Человек, ничем не примечательный, решает добиться бессмертия, совершив преступление, равному которому не совершал еще никто

     (по  крайней мере если учесть, что  Герострат обошелся без помощи  армии, жрецов, аппарата принуждения и палачей). Именно ради славы, ради бессмертия он сжигает храм Артемиды, простоявший менее ста лет. Это случилось в 356 году до нашей эры. Кстати, именно в день, когда родился Александр

     Македонский. 

     Деревянные  части храма, просушенные солнцем, запасы зерна, сваленные в его подвалах, приношения, картины и одежда жрецов - все это оказалось отличной пищей для огня. С треском лопались балки перекрытий, падали, раскалываясь, колонны - храм перестал существовать.

     И вот перед соотечественниками Герострата встает проблема: какую страшную казнь придумать негодяю, дабы ни у кого более не возникало подобной идеи? 

     Возможно, если бы эфесцы не были одарены богатой  фантазией, если бы не оказалось там  философов и поэтов, ломавших себе голову над этой проблемой и ощущавших ответственность перед будущими поколениями, казнили бы

     Герострата, и дело с концом. Еще несколько  лет обыватели говорили бы: “Был один безумец, сжег наш прекрасный храм... только как его звали, дай бог  памяти...” И мы бы забыли Герострата.

     Но  эфесцы решили покончить с притязаниями Герострата одним ударом и совершили  трагическую ошибку. Они постановили  забыть Герострата. Не упоминать его  имени нигде и никогда - наказать забвением человека, мечтавшего о  бессмертной славе. 

     Боги  посмеялись над мудрыми эфесцами. По всей Ионии, в Элладе, в