Обычаи и обряды славян

Обычаи и обряды славян 

Открытые древнему человеку в виде религиозного знания, мифы воспринимались в культурах прошлого как священные повествования. Священный ореол вокруг важнейших мифов поддерживался еще и тем, что многие мифы имели своим прямым продолжением ритуал, священнодействие, разыгрывающее сюжет мифа. 

Важнейшие на Руси языческие обряды и праздники были слиты с земледельческим трудом, с жизнью природы, а значит, с мифологическими олицетворениями природных сил. 

Рождение Коляды, мифологического существа, родственного Макоши, совпадало по времени с "рождением" Солнца - зимним солнцеворотом. Участники обряда колядования распевали песни, прославлявшие Коляду, ходили по домам, желали хозяевам здоровья, богатого Урожая, приплода в наступающем году. По требованию колядующих хозяева вознаграждали их съестными дарами - это была жертва Коляде. Разжигали костры, и под веселые песни, сопровождаемые танцами ряженых, собранная еда коллективно поедалась. Происходило это обычно 24 декабря (по старому стилю). 

Колядованием начинались зимние святки древний славянский праздник начала Нового года, длившийся с 25 декабря по 6 января (по старому стилю). 

Другая сторона святочных ритуалов - гадания. Каждому хотелось узнать, каков будет год: урожайным ли, обильным ли на недуги, щедрым ли на свадьбы. Считалось, что открытое по святочному гаданию обязательно сбудется. 

В конце марта, в период весеннего равноденствия отмечали масленицу. Масленица - праздник проводов зимы и встречи весны. Непременным спутником этого весеннего праздника были блины, масляные блины. Своей формой они символизировали солнце. Тысячу лет назад вид блинов был еще ближе к древнейшему схематичному изображению Солнца - их пекли на круглых глиняных сковородках с зубчатыми краями и прочерченным внутри крестом. 

Над веселящейся, ряженой, объевшейся масляными блинами толпой возвы-шалась сама Масленица - олицетворение конца зимы и начала сезона плодоношения. На празднике она присутствовала в виде чучела, разодетого в женские одежды. Гуляние начиналось с обрядов призыва и встречи Масленицы. 

Заканчивалось же гуляние ритуальным захоронением Масленицы - чучело сжигали или, разорвав, разбрасывали по полям, закапывали. Ознаменовав приход весны, передав свою силу полям, Масленица должна была теперь успокоиться до следующего года. 

Ритуальная смерть Масленицы воспринималась язычниками как необходимая предпосылка ее грядущего возрождения. 

К весенним обрядам заранее готовились: вышивали полотенца с изображениями богини плодородия Макоша, рожаниц, лошадей, журавлей и других птиц. Покрывали эти полотенца растительным орнаментом. Все это имело свой магический смысл, сокрытый в желании земледельца усилить животворящие токи природы. 

Венчали весеннюю обрядность и начинали летнюю "зеленые святки", или русалии. Они приходились на конец мая - июнь (в разных местностях назначали свои сроки). Для землепашца это время критическое - все, что мог, он на полях сделал, брошенное зерно дало всходы, теперь все зависело от природы, а значит, от прихоти управляющих природными стихиями существ. 

Взор земледельца обращался к водным гладям - к рекам и озерам, источникам благодатной утренней росы. А душа - к русалкам, властительницам водоемов. И ожидали в это время от русалок не только шалостей и козней, но и орошения полей живительной влагой, способствующей колошению хлебов. 

Для землепашца-язычника это время критическое еще и потому, что, согласно бытовавшим представлениям, в весенние сроки происходит размыкание Земли, т.е. отворяются врата потустороннего мира (ирия) и из его недр выходят на белый свет необыкновенные хозяева лесных чащоб и водных гладей - лешие, русалки и пр. 

Веселье, приуроченное к зимним и весенним аграрным праздникам, не должно создавать у нас иллюзию царившей будто бы в это время безоблачной радости. Под маской бурного веселья скрывалось тревожное состояние души человека, стоявшего на грани голода и смерти. Величиной ужаса перед неурожаем и голодной смертью определялась степень эмоционального возбуждения в пору праздников, стимулировавших плодородие. Радостью, переходящей в экстаз, человек взбадривал себя с надеждой пробудить к жизни силы природы. Святочное веселье земледельца было сродни возбуждению воина перед отчаянной сечей. Тут и противник был один и тот же - Смерть. 

Добрый урожай зависел не только от умеренного орошения, но и от солнечного тепла. Поэтому частью "зеленых святок" были два "огненных", солнечных праздника - Ярилин день (4 июня по старому стилю) и Иван Купала (24 июня по старому стилю), дата летнего солнцестояния) - Ярило был "богом восходящего или весеннего солнца, богом похоти и любви, богом производителем и покровителем животных, производителем растений, богом силы и храбрости", - отмечает этнограф и фольклорист П.С.Ефименко. 

Не считалось зазорным демонстрировать на Ярилин день чучело Ярилы с намеренно увеличенными мужскими признаками. Не скрывалась и эротическая подоплека культа Ярилы. Напротив, сексуальная откровенность обрядов магическим образом должна была сказаться на плодовитости природы. 

Купала - божество славянской мифологии, связанное с культом солнца. Во время праздника оно было явлено куклой или чучелом (мужского, а иногда женского пола). Украшением и символом праздника были цветы иван-да-марьи. Согласно поверьям, в ночь на Ивана Купалу распускался огненного окраса чудесный цветок папоротника - "перунов цвет", указывавший место закопанных кладов. Колдовские чары окружали этот цветок, отыскать его и отрыть клад считалось делом почти невозможным. 

Следующий виток аграрных календарных праздников и обрядов был приурочен ко времени сбора урожая и началу его переработки. Особенно значительными были: праздник "первых плодов" (начало августа); чествование Рода и рожаниц, когда хлеба уже ссыпаны в закорма (время "бабьего лета", с конца августа по середину сентября); начало прядения льна (октябрь), обставленное торжественными обрядами во славу Макоши-Пряхи (Льняницы). 

Только осенью отступала щемившая сердце пахаря черная тревога за судьбу урожая. Опять возносились обращения к божествам, лились песни, отплясывали плясуны, звучала музыка. Но только теперь в веселье земледельца исчезала двойственность и праздник обретал привычное для нас содержание. Он становился благодарением, радостным отдыхом. 

Конечно, не только от хлебной нивы и приплода скота зависела жизнь человеческая. Подчистую порой выкашивали население городов и селений эпидемии, кровавые распри опустошали княжества, да и в личной жизни мало ли могло случиться бед? То корова-кормилица падет, то тяжкий недуг разобьет, то нечисть всякая кругом мерещится... 

Во всех несчастьях древний язычник усматривал немилость богов или происки злых духов. И тех и других можно было умилостивить, задобрить особым словом, действием или состоянием души - все это вместе, исполненное по строгим правилам, и составляло обряд. Обряд как явление религиозной жизни представляет собой традиционный способ общения людей со сверхъестественными силами. 

В особо тяжких обстоятельствах славяно-русы шли на человеческие жертвоприношения. Однако гораздо чаще, чем кровь людей, проливалась в ходе ритуалов жертвоприношений кровь животных - коней, птиц, домашнего скота. 

Еще чаще отправлялись бескровные умилостивительные обряды - хлебами, кашами, хмельным зельем, деньгами. 

Коллективное поедание жертвенной пищи в древнерусской культуре приняло облик ритуального пира. 

Жертвоприношения были главным звеном языческой обрядности восточных славян. 

Итак, каждому срезу человеческого бытия - индивидуальной жизни, жизни семейной, племенной или государственной соответствовали специфические обряды, отправляемые регулярно (как, например, поминовение предков) или по случаю (в неопределенных ситуациях, при строительстве дома и т.д.), Вкупе с календарными обрядами они охватывали практически все стороны человеческого существования. 

Языческие обряды обрамляли все этапы жизни человека - от рождения до смерти. 

Наконец, язычество не обошло вниманием ни одного социального слоя древнерусского общества - каждый слой имел свои обряды, согласованные с родом занятий. Были обряды землепашцев и скотоводов, охотников, ремесленников. 

Материальная культура восточных славян 

Основным занятием славян второй половины I тысячелетия н. э. было сельское хозяйство, причем ведущей отраслью его являлось земледелие. 

Одним из важных показателей хозяйства и экономики славянского общества рассматриваемого здесь периода служит характер поселений. При выборе мест для них, несомненно, принимались во внимание прежде всего хозяйственные выгоды. Славянские поселения второй половины I тысячелетия н. э. отряжают оседлый образ жизни, они устраивались но берегам рек и озер в таких местах, где имелись участки, пригодные для земледелия. 

Во второй половине I тысячелетия н. э. первые железные наконечники пахотных орудий появляются и в лесной зоне Восточной Европы. В основном это наральники без плечиков. 

Наиболее ранним из них является сошник. Он прямоугольный в плане, с округлым рабочим краем. 

Тягловой силой для работы пашенными орудиями как южного типа, так и сохой была у славян лошадь. О широком использовании лошади для обработки пашни в эпоху древней Руси говорят письменные источники и изображения на миниатюрах. На основании косвенных данных (на поселениях костные остатки лошадей в числе пищевых отбросов встречаются в очень небольшом количестве, свидетельствуя о том, что мясо лошади использовалось для питания в сравнительно редких случаях) можно утверждать, что при обработке пахотных участков и во второй половине I тысячелетия н. э. применялась лошадь. 

В хозяйстве славянских племен лесной зоны Восточной Европы в этот период заметное место принадлежало подсечному земледелию. При этом участок, очищенный от леса, очень скоро истощался и переставал давать урожай через три-четыре года. Это заставляло славян оставлять старые участки и вырубать новые. Такая система земледелия требовала огромного количества земли и заставляла селиться сравнительно небольшими поселками. 

Однако раскопки последних десятилетий показывают, что роль подсечного земледелия у славян лесной полосы Восточной Европы преувеличена. Исследования нижних слоев Новгорода, Изборска и других поселений свидетельствуют о возделывании славянами в лесной зоне как злаковых и зернобобовых культур, так и волокнистых растений, что возможно лишь при наличии полевого пашенного земледелия. 

Вспомогательными орудиями при обработке пахотных земель были небольшие роговые мотыжки. Они применялись также для очистки пашенных орудий от налипшей земли. Изготавливались мотыжки из широких частей рогов благородных оленей и состояли из слегка заостренного плоского леавня и небольшой втулки. 

Основным орудием для расчистки лесных участков под пашню был топор. Некоторые из топоров специально предназначались для рубки леса. Они железные, массивные, с удлиненным узким клиновидным лезвием и закругленным обухом. Находки таких топоров на памятниках восточнославянских племен немногочисленны, но повсеместны. 

Урожай с полей снимали при помощи серпов. 

Собранный с полей урожай в южных землях хранился в зерновых ямах - специальных погребах, округлых в плане, колоколовидной или грушевидной формы, вырытых в материковом грунте. Ямы такой формы, закрывавшиеся деревянной крышкой, лучше сохраняли зерно. Стенки их или обжигались, или выстилались берестой, или укреплялись плетеной лозой. Кроме того, были распространены крупные глиняные сосуды-зерновики. В северной полосе обмолоченное зерно, очевидно, хранилось в специальных наземных постройках. 

Переработка зерна на муку осуществлялась при помощи ручных жерновов. Они делались из различных пород - известняка, песчаника, кварцита и т. д. и были в плане круглой формы диаметром от 30 до 60 см. 

Различаются верхние и нижние диски: верхние, более массивные, имели вогнутую рабочую поверхность, нижние - выпуклую. Вращение жернова производилось с помощью рычага, укрепленного в отверстии с верхней стороны жернова. 

Для выпечки хлеба широко применялись глиняные сковородки, встреченные на многих славянских поселениях второй половины 1 тысячелетия н. э. не только в южных, но и в северных районах восточнославянской территории. Обычно они имели круглую форму (диаметр 15 - 20 см) и были снабжены невысокими бортиками, изредка украшенными пальцевыми вдавлениями по краю. На таких сковородах пекли хлебцы или лепешки, а также готовили различные блюда из несозревших зерен ячменя и пшеницы или пищу из проса. Пекли хлеб или другую пищу в печах.