Народное и церковное искусство Древней Руси

Народное  и церковное искусство Древней  Руси

Двойственный  характер музыкальной культуры Средневековья

С конца X в. вследствие христианизации русская культура претерпевает большие изменения. Появляется новая  культура византийского происхождения. Русская культура как бы раздваивается. Эта двойственность, образованная в результате соединения христианской с исконной языческой восточнославянской культурой, отражается во всем: в языке, литературе, музыке, изобразительном искусстве, мифологии и обрядности12. Наряду с разговорным русским языком появляется церковнославянский книжный язык.

Аналогичное явление  наблюдается и в музыкальной  культуре. Начиная с Киевского  периода и в течение всего  Средневековья одновременно сосуществовали две музыкальные культуры разного  назначения, обладавшие различными средствами художественной выразительности, — народная и церковная: песни и песнопения.

Эти две области  музыкальной культуры Древней Руси каждая по-своему отразили национальное своеобразие и дух древнерусской  музыкальной культуры: народное в песнях светского (мирского) содержания, профессиональное — в песнопениях духовного (культового) характера. Несмотря на то, что эти две культуры находились на протяжении многих веков в состоянии открытого антагонизма и вражды, обусловленной борьбой двух несовместимых идеологий — языческой и христианской, — многое все же их роднило. Оба искусства возникли на одной общей музыкальной почве.

Церковная музыкальная  культура создавалась певцами, хорошо знавшими народную музыкальную стихию. Склад ее музыкального языка не мог быть принципиально иным, потому что создать другой музыкальный язык было так же невозможно, как заговорить на неизвестном языке.

Осваивая новые  жанры христианской культуры, пришедшие  из Византии, русские певцы неизбежно  пользовались старыми запасами языческой песенной культуры. Культовые напевы христианского периода содержат в себе интонации древних обрядовых песен, подобных колядкам, плачам, былинам. Часто эта связь таится в глубине, она проявляется в отдельных элементах попевок, интонациях. Народная песня и церковные распевы составляли основу музыкальной жизни и культуры Средневековья, занимая огромное место в жизни человека той эпохи, наполняя его быт и досуг.

Условия освоения народной и церковной музыки имели  различный характер. Народная песня, естественно входившая в жизнь человека, как бы впитывалась с молоком матери. Освоение церковной музыки было книжным, оно требовало специальных школ. С этим связана проблема фиксации. Народные песни в записи не встречаются вплоть до XVIII в. Они передавались устным путем и записи не требовали. Книга стоила слишком дорого, чтобы записывать в нее то, что хранилось в народной памяти и не требовало буквального сохранения текста, как в малознакомых церковных песнопениях. Запись церковных песнопений считалась необходимой, так как она ограждала церковную культуру от внешнего воздействия. Культовые песнопения, их текст и напев считались священными, никакие намеренные изменения в них не были допустимы. На протяжении нескольких веков в певческих музыкальных рукописях можно отметить устойчивое сохранение традиции в записи текста и его напева, но вместе с тем при переписывании книг переписчики привносили в текст что-то новое от себя.

Генезис русской профессиональной музыки

Одним из важнейших  вопросов истории русской музыки является вопрос византийского влияния и византийско-русских контактов в Древней Руси. Он связан с проблемой происхождения профессиональной (церковной) музыки на Руси. На этот вопрос существуют различные, подчас противоположные точки зрения. Одна из них — теория "трансплантации" — пересадки византийской культуры на древнерусскую почву, где византийская культура была прочно освоена и трансформирована. Эта теория имеет веские основания, так как русская письменная традиция началась с византийских контактов, из Византии были заимствованы и переведены певческие книги, усвоены все три вида нотаций для книг разного назначения: экфонетическая — для чтения священных текстов нараспев, кондакарная и знаменная, которыми были нотированы ранние русские певческие рукописи.

Однако есть и другая точка зрения, которая  основывается на приоритете русской  национальной культуры и связана  с влиянием народной песенной культуры. Думается, что становление древнерусской  профессиональной певческой традиции в Киевской Руси представляет собой сложный процесс адаптации византийской музыкальной культуры на русской почве, эволюции и приспособления греческих норм к местным условиям.

Особенно интенсивным  процесс эволюции был после того, как прекратились контакты с Византией  с началом ордынского нашествия (1238) и приблизительно совпавшим с ним по времени завоеванием Константинополя крестоносцами (1204). Слияние византийского с русским в музыке было постепенным; следствием его было исчезновение чисто византийских форм пения и образование новых распевов. Особенно бурно этот процесс отразился после автокефалии13 русской церкви (1448), что и привело в XVI в. русскую певческую культуру к полному расцвету.

Византийско-русские  связи в области музыкальной  культуры постоянно поддерживались, поскольку в русских церквах греческое пение сосуществовало с пением славянским, что нашло отражение в текстах древнейших русских певческих рукописей, нередко имеющих греческие вставки (например, в Благовещенском кондакаре — XII в.).

Совершенно очевидно, что непосредственное влияние византийское пение могло иметь только в крупных культурных центрах и прежде всего там, где была архиерейская служба, — в кафедральных соборах, поскольку первые митрополиты были выходцами из Византии. Вместе с тем перед церковью стояла задача христианского просвещения, которая нуждалась в элементарных формах музыкального искусства. Таким образом, в церковной культуре Киевской Руси возникло два яруса музыкальной культуры — верхний и нижний. Первый представлял собой изысканное пение, как, например, кондакарное, которое предполагало наличие профессионально подготовленных певцов. Это пение было максимально приближено к византийскому и, по-видимому, могло вообще от него не отличаться. Второй, напротив, базировался на элементарных певческих формах: здесь допускалось приспособление к местным условиям. Это был демократичный вид пения. Именно нижний ярус определял его национальное своеобразие. Эволюция русского церковного пения определяется сложными процессами взаимодействия певческих форм, представленных на верхнем и нижнем ярусах.

Простейшие формы  древнерусского пения возникают  в Киевской Руси в процессе адаптации  византийских певческих норм, они  преимущественно речитативны, в  их основе лежат декламационные интонации  распевного чтения. Все распевы древнерусского пения восходят к интонационным формам торжественного чтения lectio solemnis, которое имело несколько разных типов. Этот пласт, наименее подверженный византийскому влиянию, сам влиявший на формирование русской певческой культуры и прежде всего на его простейшие формы, был тесно связан с фольклором.

О глубокой связи  народного и культового музыкального искусства свидетельствует сходство их напевов. Мелодии жанров фольклора  повествовательного содержания, особенно таких, как былины, духовные стихи и плачи, близко соприкасаются с речитативными культовыми напевами чтения нараспев священных книг, со знаменным распевом.

Былины

Наряду с песнями  календарно-обрядовыми и семейно-бытовыми, занимавшими важное место в семейном быту и общественной жизни, появляются эпические жанры, отразившие многие важные моменты истории Киевской Руси, новые образы и темы.

Русский героический  эпос вошел в сокровищницу мировой  литературы наряду со скандинавскими сагами, немецкой "Песнью о Нибелунгах", карельской "Калевалой", французской "Песнью о Роланде".

Основной круг сюжетов и образов русского героического эпоса сложился в эпоху расцвета Киевского государства. Действие в  былинах сосредоточено вокруг двух центров — Киева и Новгорода.

Русские былины, или стáрины14, характеризуются историчностью, обычно их главными героями были реальные лица, в том числе киевские князья. В этих легендарно-героических повествованиях отражаются события русской истории, героическая борьба русского народа с внешними врагами.

Характерной особенностью былин является то, что в них часто сочетаются несинхронные события, сливаются события различных исторических периодов.

В былинах Киевского  цикла описываются подвиги русских  богатырей Ильи Муромца, Добрыни  Никитича, Алеши Поповича в борьбе со степными кочевниками, в служении на заставе богатырской15.

Музыкальную основу древних  былин составляют мелодические формулы, отточенные, закругленные напевы декламационного  типа. В былине обычно одна формула  многократно повторяется на протяжении всего былинного повествования16, со всеми строфами — принцип общий с простейшими и наиболее древними видами культовых напевов. Такой типичной однострофной былиной является печорская былина "Дюк Степанович и Чурила".

Размеренное движение былин  тесно связано с ритмическими особенностями стиха, с главными ударениями стиховой строки в начале ее и в конце (ударными чаще всего бывают третий слог от начала и третий или последний от конца; на последнем акценте образуется мелодический каданс строфы).

Большинство былин напевно-декламационного, речитативного склада, но есть также и мелодически развитые, в них декламационность сочетается с выразительным мелодическим рисунком и песенностью, как, например, в известной былине о Вольге и Микуле (напев И. Т. Рябинина). В этой многострочной былине сама форма — парная периодичность — подчеркивает ее типично песенную природу17.

Импровизированные напевы былин  свободны, длина музыкальной строки в них зависит от длины строфы текста.

Былинные напевы в большинстве  своем основаны на интонациях повествовательной речи. Их движение волнообразно, диапазон не превышает пределов диапазона интонаций разговорной речи. Вот несколько типичных образцов былин, записанных в Архангельской области А. Д. Григорьевым18 (см. рис. 11).

В этих кратких мелодических формулах четырех архангельских былин выражены характерные черты интонаций плавной, спокойной русской речи. Их диапазон ограничен пределами от кварты до сексты, мелодический рисунок напоминает плавные интонации речи, которые можно изобразить в виде закругленной волны.

Былины наиболее близко примыкают  к профессиональной книжной культуре и к церковной просодии — чтению нараспев священных книг. Интересно, что иногда даже в текстах былин  встречаются специфически книжные  церковнославянские слова и выражения. Эпически-размеренные напевы былин оказали воздействие на древнейшие церковные песнопения, на церковную псалмодию и интонации распевного чтения.

Распевное чтение

В основе древнерусского церковно-певческого искусства лежит  распевно произнесенное слово19. Распевное чтение священных текстов занимает особое место в церковной службе как жанр, находящийся на грани декламации и пения. Оно является очень важным, ключевым истоком всей жанровой системы древнерусского певческого искусства. Музыкальное содержание, структурные закономерности распевного чтения близки к древнерусским хоровым речитативным церковным распевам и простейшим видам осмогласия знаменного распева, и в то же время оно близко к народным песням речитативного типа — былинам, плачам.

Мелодика распевного чтения полностью подчинена слову. Взаимосвязь слова и напева характеризует все простейшие речитативные древнерусские распевы, тонко отражавшие интонации русской прозаической речи, которые проникли в русскую церковную музыку.

Как отметил И. И. Вознесенский, церковное пение сходно с чтением нараспев, в них разнится лишь напев — то более краткий и простой по своему музыкальному построению, то более протяжный и развитый мелодически20. Древнерусская практика выработала нормы музыкального, распевного чтения — погласицы, соответствующие разновидностям текстов. Они помогали чтецу ясно, музыкально распевать текст. Мелодии для чтения текстов были просты и выразительны, они заставляли прислушиваться, приковывали внимание слушателя. Чтение нараспев, по сравнению с другими церковными музыкальными жанрами, более свободно усваивалось чтецами и певцами.

Связь народной и церковной  музыки прослеживается в их внутренних музыкальных закономерностях. Видный исследователь конца XIX — начала XX в. С. В. Смоленский указывал на эту  общность строения "церковных и мирских напевов". Сохранившиеся до наших дней в старообрядческой среде, "оба эти народные искусства в сущности своей одинаковы, оба живы, оба по-своему дисциплинированы, оба одинаково возвышенны"21.

В основе и народного и  церковного пения лежит общий попевочный принцип музыкального строения. Их напевы складываются из комбинирования небольших мелодических моделей, их тонкой вариационной разработки. Но попевки эти различны: в народных песнях они имеют открытый эмоциональный характер, чему способствуют широкие интервальные ходы, своеобразие ритмических фигур. В народных песнях принципиально иная форма. Песни основываются на куплетности, где господствует периодическая повторность; их ритм нередко связан с танцем, движением.

В культовом  мелодическом языке отвергается любой намек на танцевальность, моторность ритма. Здесь преобладает слитность мелодического движения, создается ощущение плавности непрерывного потока, парения, чему способствует прозаический текст на церковнославянском языке (в отличие от стихотворных текстов песен, исполняемых на русском языке).

Как церковное, так и народное музыкальное искусство  подчинялось определенному канону — своим закономерностям строения и музыкального развития. Каждое из них обладало своей определенной системой жанров и календарем праздников. Народный календарь был связан с песнями земледельческого цикла, языческими празднествами, церковный — с календарем христианских праздников. Новая православная культура Киевской Руси не уничтожала, а ассимилировала древнюю славянскую, используя ее обрядовые календарные песни, плачи и былины. Наглядным примером может служить календарь народных праздников, в котором вместе сплелись христианские и языческие праздники, образуя синкретические формы празднеств наподобие Ивана Купала, святок, масленицы.