Деревянное зодчество на Вятке

Из «Книги письма и дозору Успенского монастыря хлыновского городового приказчика Федора Рязанцева 7109 (1601) году» известно: Успенская деревянная церковь шатрового типа, с шестью приделами, построена на пожертвования жителей пяти вятских городов — Хлынова, Котельнича, Орлова, Слободского и Шестакова. По своему значению, торговле, составу и достаткам населения они были далеко не равны, и построенные на пожертвования приделы не могли быть во всем одинаковыми. Они отличались по величине (высоте), по богатству и художественной ценности внутреннего убранства. Это подтверждается скрупулезным перечислением икон, утвари, служебных сосудов в приделах церкви в «Книге письма и дозору...»

Вторым документом является «Житие Преподобного Трифона Вятского», написанное в то время, когда Успенская церковь  еще существовала. Вот что можно  узнать из этого источника: «Церковь та велия и пречудна, яко и доныне всеми видима есть. От земли бо до основания здание вкупе, кверху же совершение разно, о шести верхов шатровых со главами. Имать же та церковь пять приделов, кийждо придел имать в столпу свои стены. Числом же всех служб седьм, и переводом таковы церкви нигде не обретается».

На автора и на жителей города новая церковь производила большое  впечатление, ее называют великой и  пречудной, какой видят ее и доселе — «яко и доныне всеми видима есть». Описание заканчивается сообщением об исключительности, оригинальности композиции — такого образца «нигде не обретается».

Несмотря на то, что шатровая форма  деревянных храмов исконно русская, можно думать, что шестишатровых храмов на Руси в конце пятнадцатого века не было. Известно, что в вотчине Строгановых — Сольвычегодске, в котором Трифон бывал не раз, в 1596 году (на семь лет позднее) была построена церковь Богородицы Одигитрии «с приделы». В рукописи сольвычегодского летописца имеется рисунок 1726 года строгановской постройки деревянных церквей, в том числе и церкви Одигитрии: она имела пять шатров. Все сохранившиеся на Русском Севере многошатровые церкви датируются более поздним временем — концом XVII и даже началом XVIII века. Среди них нет церкви с шестью шатрами. Будучи уже совершенно ветхой, Успенская церковь Трифонова монастыря в 1664 году была разобрана, простояв всего 75 лет.

 Сам по  себе факт существования в  Хлынове многошатрового храма, отражающего идею единения вятских городов, подтверждает высокое мастерство вятских зодчих-древоделов, даже при условии, что сама идея исходила от кого-то другого, была подсказана им кем-то — возможно, Трифоном, настоятелем монастыря и строителем церкви.

Крепостная архитектура  Хлынова

«Соборным Уложением» 1649 года крестьяне были окончательно закрепощены. Постоянный рост денежных и натуральных поборов привел к резкому обострению классовых противоречий и в деревне, и в городе. По Москве и ряду других городов страны в 1648—1650-х прокатился вал народных восстаний («соляные бунты»). Через 14 лет, в 1662 году в Москве городские низы вновь восстали против усиления налогового бремени. Восстания были жестоко подавлены, но причина их возникновения оставалась. Назревала крестьянская война. В этих условиях правительство отдает распоряжение об укреплении городов и усилении оборонительных сооружений. Перестройка городовых укреплений началась и в городе Хлынове.

Укрепления  второй половины и конца XVII века не сохранились до нашего времени, и  только руины их, редким пунктиром  разбросанные по всему периметру  Большого или Земляного города, позволяют  представить себе положение городовой  стены, башен и «выводов» того времени. Сохранившиеся в архивах  «Росписные списки», по которым каждый вновь вступавший в должность воевода принимал от своего предшественника все оборонительные сооружения, оружие и казну, позволили выполнить графическую реконструкцию и частично макетирование городовых укреплений.

 Вновь  обратимся к «Росписному списку Вятки приема воеводы князя П.С. Прозоровского». В нем есть описание: « На Вятке два города земляные и со всякими деревянными крепостьми, и городовые ключи, и на городех наряд, и великого государя в казне зелье, и свинец, и всякия пушечнья и оружейныя запасы…» Описание укреплений начиналось со Спасской башни кремня: «На старом городовом месте по отсыпи башня Спасская с проезжими вороты, ворота створные брусяные, с опускными решетками, осмистенная, а над вороты Спасов Нерукотворенный образ в киоте. На среднем мосту в башне построена казенка, забрана тесом, для мушкетов и всякие оружейныя казны, на верху вышка круглая осми стен, забрана тесом, с окошки для сторожи, шатер крыт тесом. Да в той же башни построены 2 бои, третей подошевной. Перед башней через ров мост с перилы. Рву ширина 14 сажен, изо рву по осыпи вверх 15 сажен».

Спасская  башня была срублена из «городового» четырехсаженного леса. Проезд в ее нижнем ярусе («четверике») выводил  из города на торговую площадь, находившуюся сразу за рвом. В казенке на втором этаже хранились мушкеты, пищали железные и медные на колесных станках, ядра к ней весом полтора-два  фунта, бердыши, топорки, пики с древками и без них, багры, крючья, медные формы для отливки мушкетных пуль. Здесь же в иные годы находилась часовня. Второй ярус башни был срублен «накругло» — восьмериком. Он завершался высоким шатром, расчлененным «вышкой» — помещением для караула с окнами на все стороны света «для сторожи». Здесь же висел набатный или сполошный колокол весом 41 пуд 18 фунтов, извещавший горожан о приближении врага или о пожарной опасности. Спасская башня кремля была самой высокой: ее флагшток поднимался над городом на двадцать сажен.

Проезд через  башню закрывали тяжелые двустворчатые  ворота из бруса, имевшие железный клинчатый  замок; кроме ворот, проезд можно  было быстро перекрыть падающей дубовой  решеткой, в обычное время поднятой. Справа и слева от проезда на нижнем мосту находились две медные пищали, стрелявшие через узкие бойницы  «подошевного» боя ядрами весом чуть больше полутора фунтов. Еще два уровня боев — для мушкетной стрельбы — располагались выше, па перекрытиях («мостах»). В верхней части башни, где восьмерик ее ствола плавно расширялся, имелась щель для отвесною боя. Через нес можно было поражать неприятеля, подобравшегося вплотную к стенам башни. Перед башней был глубокий ров удачно прикрывавший кремль с западной стороны отвершек Засорного оврага; его глубина, если измерять «по осыпи вверх», ровнялась 15 саженям, а ширина — 14 саженям. Через ров устроен деревянный моет с перилами.

Конструктивную  основу земляного вала, его «скелет» составляли «тарасы» две параллельные бревенчатые стенки высотой в 2 сажени с аршином, срубленные из того же «городового» леса; между собой они соединяются поперечными бревенчатыми же стенками, образующими и нитрованные ячейки, заполненные землей. С внешней стороны тарас отсыпан и одернован крутой откос. Боевая площадка при воеводе Прозоровском по верху тарас была защищена со стороны поля турами. Это плетеные ивовые корзины диаметром и высотой по одному аршину, заполненные землей, поставленные друг от друга на расстоянии аршина, как зубцы на стене.

В начале 1680-х  годов следующий воевода, сочтя  туры недостаточной защитой для  обороняющихся, приказал устроить заборолы — саженной высоты бревенчатую стенку с узкими бойницами для стрельбы. Тогда же всю боевую площадку закрыли сверху двухскатной кровлей.

На расстоянии 75 сажен от Спасской находилась четверостенная (с квадратным основанием) Воскресенская проезжая башня, получившая свое название по ближней церкви. Относительно небольшая по высоте, она имела три уровня бойниц; медная пищаль была установлена не внизу, а на среднем мосту, откуда могла обстреливать дальние цели. Завершалась она четырехскатной кровлей, высота которой больше стороны квадрата — «колпаком». Еще через 9 сажен к востоку, у крутого берега реки Вятки находилась третья башня — Богоявленская, названная тоже по церкви. Первоначально такая же, как и Воскресенская, при воеводе П.Д. Дорошенко она была перестроена и получила второй ярус в виде восьмерика, кровлю «по шатровому» и вышку для караула. Такой она и изображена на иконе Св. Трифона Вятского. На втором уровне боев на колесном станке стояла железная пищаль, которая могла поражать цели на воде.

У Богоявленской башни начиналось восточное прясло малого города: через 44 сажени стены прерывалась четырехгранной Никольской башней, стоявшей на тридцатисаженевой высоте над рекой. В ее нижнем ярусе были устроены «проходные» ворога, за которыми по крутой деревянной лестнице можно было спуститься к реке и отделившемуся от нее озерку. Над воротами поставлен образ Николая Можайского.

Еще 79 сажен городовой стены, и  она круто меняет направимте на западное, проходит по берегу Засорного оврага. В восемнадцати саженях — Покровская башня. Через Покровские порота по крутому склону оврага можно было спуститься к Успенскому монастырю. Как и другие башни кремля, она имела колесную пищаль, установленную на среднем мосту. До начала восьмидесятых годов она была единственной башней на южном прясле кремлевской стены; ее усиливали два вывода — в начале и и конце стены. При воеводе Дорошенко оборону этого участка сочли недостаточной, и вместо одной Покровской башни и выводов на юго-западном и юго-восточном углах построили две: Наугольную против Успенского монастыря и Наугольную за архиепископским двором (так они названы в «Росписном списке» приема воеводы Лыкова в 1684 году). Первая из них построена восьмериком от самой земли и завершена «по шатровому». На иконе Св. Трифона Вятского она изображена с вышкой для караула. Такой, очевидно, она и была на самом деле. Вторая башня рублена в четыре стены, перекрыта четырехскатной тесовой кровлей и снабжена караульной вышкой. Из ее первого яруса можно было пройти на боевую площадку городней стены Большого города.

От башни «за епископским  двором» оставалось еще 27 сажен дерево-земляной стены до Спасской башни. Это звено замыкало кольцо крепостной стены хлыновского кремля.

Большой или Земляной город —  кольцо обороны посада — начинался  от башни «за епископским двором»  и продолжался в западном направлении  по левому берегу Засорного оврага. Его отличала не только большая протяженность, в несколько раз превышающая длину укреплений кремля (1476 сажен), не только большая разность высот рельефа, достигавшая 22—23 сажен, хотя это и весьма существенные признаки. Стена посада пересекала многочисленные и глубокие «потоки из города», которые надо было перекрыть системой «городней» — срубов, поставленных по линии обороны вплотную друг к другу и образующих крепостную стену переменной высоты. С городней от Наугольной башни, перекрывавших отвершек Засорного оврага, и началась стена Большого города: «…до Успенской башни, что на рву, 13 сажен рубленных городень» да за башней «до земляной стены 15 сажен рубленных городень, изо рва в вышину до обламов 4 сажени с аршином, обламов сажень», — сообщает «Росписной список».

Часть клетей засыпана землей, другие предназначены для обороняющихся, и городнях устроены бои в двух уровнях, да еще и «отвесный бой» с бревенчатых выступов-обламов в уровне боевой площадки стены. Как и в кремлевской стене, на городнях устроен; саженной высоты стенка с прорезями-бойницами, и все сооружение закрыто сверху двухскатной крышей. Так слабое место было надежно защищено. На протяжении Засорного оврага устроено семь таких городень; восьмая перекрывала кремлевский ров в северо-восточном углу кремля, где кончалась стена посада.

Первая башня посада — Успенская  — поставлена «на городнях через тот ров». Рублена в четыре стены, проезжая, перекрыта четырехскатной кровлей.

Между Успенской и следующей, Никитской башней, 365 сажен городовой стены, двумя «выводами» разделенной на три прясла; участки рубленых городень перемежаются с участками земляного вала. Рва перед валом нет.

Проезжая Никитская башня поставлена на Пасеговской дороге, господствовала над Засорным оврагом и контролировала подходы по нему. Двухъярусная («восьмерик на четверике»), с тремя уровнями боев и вышкой для караула. Перекрыта «по шатровому». От нее до Московской башни, поставленной на Московской дороге, 205 сажен земляной стены с двумя «выводами».

Московская башня тоже двухъярусная, с вышкой, но выше других башен посада, да и поставлена на самом высоком  месте города. Две улицы ведут  к ней: Московская с торговой плошади и Морозовская с северной части посада: выезжающих из города встречал установленный над воротами образ Петра, Алексия, Ионы и Филиппа, московских чудотворцев, а тех, кто въезжает — образ Нерукотворенного Спаса. Поэтому некоторые старые документы и называют ее Спасской, а иной раз встречаются оба названия сразу, на одной странице. Башня имела четыре уровня бойниц. От нее на северо-восток, к Раздерихинскому оврагу, и на юго-восток — к Засорс перед валом был отрыт ров глубиной две сажени, на каждом выезде из города перекрытый мостами.

После Московской башни городовая стена принимала направление на северо-восток и шла на протяжении 231 сажени до Ильинской башни на выезде из одноименной улицы. Отсюда шла дорога в Спенцынский стан. Башня внешне напоминала Московскую. Как у всех проезжих башен, рядом стояла караульная изба. Над воротами со стороны города висел писанный на холсте образ Нерукотворенного Спаса, со стороны поля — образ пророка Илии на доске.

Дальше городовая стена еще больше отклонялась к востоку и, достигнув самой северной точки за современной улицей Труда, изменяла направление на юго-восточное и через 273 сажени подошла к башне у вершины Раздерихинского оврага. Здесь стена встречалась с руинами острога пятнадцатого века и шла дальше по правому берегу оврага к Вятке по тем историческим местам, которые помнили ночную битву с четырехтысячным великоустюжским отрядом, неожиданно оказавшимся под стенами города. История сохранила два названия поставленной здесь воеводой Козловским боеевой башни. «Росписные списки…» называют ее Пятницкой (здесь приход Пятницкой церкви). «Вятский летописец» называет Троеворотной. Но последнее название относится не к башне XVII пека, а к месту, на котором она построена. Когда-то в башне было трое ворот: один выход вел к реке, к перевозу, второй — в ближайшие к городу угодья на горе левого берега.