Философия карла маркаса

Философия права молодого Карла Маркса

Под сильным влиянием исторической школы права находился и создатель  теории исторического материализма Карл Маркс. Будучи студентом Берлинского университета, он попытался написать в 1837 г. обширный труд по философии права. Во время работы над этим сочинением много времени и внимания уделялось книгам Савиньи, посвя­щенным римскому праву.

В первой части задуманного  труда, названной «Метафизика права», Маркс предпринял безрезультатную  попытку умозрительно определить основные прин­ципы права. Во второй части под названием «Философия права» он предпола­гал показать, как эти принципы нашли свое осуществление в римском праве, которое он, вслед за Савиньи, рассматривал в качестве высшей формы права.

Если Савиньи в качестве опытного историка довольствовался  тем, что выявлял в тогдашнем  законодательстве сохранившиеся элементы римского права, то молодой и неопытный  Маркс жаждал большего: он стремился  показать, что принципы римского права  были и есть определяющими не только для немецкого законодательства, но и для права в целом. Эта попытка быстро натолкнулась на непреодолимую трудность, так как право в его конкретней социально-исторической действительности отнюдь не является выражением абстрактных философских принципов. Что же касается римского права, тесно связанного с религией, с особенностями жизни древнеримского общества, оно резко отличалось от современного Марксу права, основанного на согласии сторон, и некри­тически уподоблять их друг другу можно было, только извратив то и другое, что и показал Маркс на примере своей работы (О. Корню).

Юридический монстр Маркса, состоящий из 300 страниц убористого текста, так и остался недописанным в силу явной теоретической и исторической несостоятельности, о чем он и сообщил в одном из писем своему отцу. Неудача, постигшая Маркса, привела его к литературе и искусству, но и здесь молодого человека ждало полное разочарование в своих литературных талантах. Маркс с горечью осознал посредственность собственных литератур­но-поэтических и юридических опытов. Вот тогда-то он и обратился к учению Гегеля, которое вначале шокировало его и отталкивало своим специфическим реализмом, своей непонятной диалектикой.

Постепенно влияние гегелевской  философии на Маркса становится все  бо­лее глубоким. С позиций этой философии он вновь возвращается к своей рабо­те по философии права и подвергает ее критике, а заодно критикует и Савиньи как представителя антигегелевского направления в философии права. В конце 1837 г. он окончательно забрасывает работу над своим сочинением по филосо­фии права и возгорает неукротимым желанием основать литературный или те­атрально-критический журнал, чем повергает в ужас своего кроткого и болез­ненного отца.

Переболев увлечением гегелевской  философией, Маркс решил свести с  ней критические счеты и в  марте 1843 г. начал трудиться над  критикой философии государства  и права Гегеля.

В противовес рационалистической философии XVIII столетия с ее культом  естественного права, выдвигавшего на первый план права отдельного человека, Гегель отстаивает идею высшего права  государства. Придавая государству аб­солютное значение, он отвергал в теории всякую представительную и конститу­ционную систему, допуская лишь авторитарную систему, которая, несмотря на незначительные гегелевские уступки, сделанные представительному режиму, пре­доставляла монарху, воплощающему государство, практически абсолютную власть. Система Гегеля, изложенная в его «Философии права», являла собой довольно неуклюжую попытку компромисса между абсолютистско-феодальным строем и строем буржуазным.

В своем критическом анализе  гегелевской философии государства  и права Маркс сконцентрировал  критику на учении о государстве  и его отношениях с гражданским  обществом. По его мнению, чтобы понять истинную природу об­щества и государства, подлинно философская критика современного государствен­ного строя должна не только вскрыть его противоречия, но и показать их генезис.

Исходя из этого установочного  философско-методологического положения, Маркс стремится показать, что  не государство является основой  основ, а семья и гражданское  общество составляют реальные предпосылки  государства.

Рассматривая государство  прежде всего как политическое государство, Ге­гель сводит его к политическому  строю, то есть вместо того, чтобы выводить общие черты государственного строя  из специфического характера государства, он делает все наоборот, но строго в  соответствии со своей идеалистической  доктриной и своими личными политическими  симпатиями. Маркс же доказы­вает, что государственный строй не представляет собой сущность государства, а является лишь его внешней формой, своеобразным фасадом. Подтверждением этому служит тот факт, что государства, имеющие один и тот же социальный строй, могут иметь весьма разный государственный строй, как, например, рес­публиканские Соединенные Штаты Америки и монархическая Пруссия.

Гегель оправдывает всевластие монарха, делая его олицетворением суверенитета. Это позволяет ему признать за монархом все виды власти и тем самым снять или пригасить проблему разделения властей. Маркс не согласен с превра­щением суверенитета в сущность государства, так как вследствие этого прусский монарх или любой другой монарх (или, например, тиран) с абсолютистскими амбициями будет претендовать на суверенитет как на свою субъективную форму властвования. Осуждая эту монархическую концепцию государства, которая исключает народ из управления государством, Маркс отвергает подчинение законодатель­ной власти исполнительной, подчинение, снимающее с исполнительной власти всякую узду.

Поскольку Гегель, будучи вполне земным человеком, в повседневной жизни  отнюдь не витал в облаках, он не мог не видеть реального состояния  дел и не оценивать конкретных притязаний буржуазии на демократические  свободы, без которой невозможно было развитие буржуазной экономической  инициативы. К тому же, как философ, он желал видеть в государстве осуществление разума и свободы. Поэтому вынужден был искать компромисс между полуфеодально-абсолютистской системой государственной машины Пруссии и парламентарным строем. Этот компромисс он усматривал в участии бюрократии и сословий в правительстве.

Выступая против предлагаемой Гегелем концепции бюрократическо-сословного правительства, Маркс критикует  прежде всего бюрократию как символ полицейского (чиновничьего) государства, мелочно опекающего жизнь своих  подданных. Превращение государства в полицейско-бюрократическое чревато, по Марксу, тем, что государство начинает рассматриваться бюрократией в ка­честве своей частной собственности ибо она властвует над всеми собственни­ками посредством полицейской системы управления.

Подвергается критике  и гегелевская трактовка сословий, которая сводит сословия к их средневековому статусу, когда не было резкой грани  между поли­тической жизнью общества и частными делами, вследствие чего частные дела имели политический (сословный) характер.

Упраздняя политическую роль феодальных сословий, Французская револю­ция довершила уже начавшееся разделение между жизнью социальной и жизнью политической. Это определило новую политическую и социальную организацию общества, в котором частная жизнь граждан отделена от социально-политичес­кой жизни в масштабах всего государства.

В обществе, где промышленность и торговля освободились от опеки  госу­дарства, сословия стали отличаться друг от друга не своим жестко закреплен­ным, как при феодализме, политическим статусом в социально-государствен­ной иерархии, а своими частно-сословными (корпоративными, классовыми) инте­ресами  и способами борьбы в защиту этих частных интересов. Поэтому укреп­лять государственный организм за счет противоборствующих между собой со­словий - значит закрывать глаза на реальное положение вещей и выдавать желаемое за действительное.

Таким образом, Маркс, сверстник  Иеринга (оба родились в 1818 г.), значи­тельно опередил автора теории интереса своей  рукописной работой «К критике гегелевской  философии права» (1843 г.). Однако, не являясь дипломированным юристом и не претендуя на лавры теоретика права, он не мог оказать своими философскими рукописями абсолютно никакого влияния на современников. Не тем не менее именно его «философия права» оказала весьма внушительное воз­действие на умы и настроения современников задолго до появления экономи­ческой теории Маркса. Речь идет о «Манифесте коммунистической партии>» (впервые напечатан отдельным изданием в Лондоне в феврале 1848 г.), где вся мощь философской критики Маркса и Энгельса, еще толком не знающих, что такое политическая экономия, обрушивается на институт частной собственнос­ти, то есть обрушивается на один из основных предметов юриспруденции. Критика идеалистических утопий сменилась не менее утопическими прожектами. легшими в основу так и не разработанной до конца экономической теории ка­питализма (Маркс не просто не успел закончить работу над «Капиталом», а, столкнувшись с радом серьезных теоретико-методологических трудностей, застрял на месте).

Написанию «Манифеста коммунистической партии» предшествовали разра­ботки  идей материалистического понимания  истории как социально-историчес­кой  теории, объясняющей развитие истории  в контексте учения о социально-экономических  формациях. Основы этой теории сформулированы в совместной работе Маркса и Энгельса «Немецкая идеология».

Согласно авторам «Немецкой  идеологии», способ производства определяет­ся  разделением труда. Чем выше специализация труда, тем выше уровень исто­рического развития человеческого общества.

Различные ступени в историческом развитии и специализации видов  трудо­вой деятельности являются вместе с тем и различными формами  собственнос­ти, то есть каждая ступень  разделения труда определяет также  отношение лю­дей друг к другу  соответственно их отношению, к тому, чем и как (по праву сильного, по обычаю, по закону) они владеют (материалы, орудия и продукты труда).

Как видим, одним из базисных понятий исторического материализма явля­ется фундаментальное понятие  правовой науки - понятие собственности.

Введя это понятие, Маркс  и Энгельс вычленяют в истории  человеческого общества основные формы  собственности, соответствующие формам разделе­ния труда, то есть способам производства.

«Немецкая идеология» служит великолепным образцом философско-юридического мировоззрения, философско-юридического взгляда на историю развития челове­ческого общества, хотя в ортодоксальной марксистской литературе, резко крити­кующей юридическое  мировоззрение за его буржуазность, этот факт затушевыва­ется по тем  причинам, что умаляет критический  радикализм основоположников марксизма. Однако для нас интересно то, что этот вариант марксистского «юриди­ческого мировоззрения» нацелен на борьбу с институтом частной собственности, ведущуюся в терминах, заимствованных из юриспруденции