История развития и современное состояние риторики

     Признавая, что «оратору следует преувеличить факт», Цицерон в своих речах  считает закономерной амплификацию—  прием преувеличения. Так, в речи против Катилины Цицерон утверждает, что Катилина собирался поджечь  Рим с 12 сторон и, покровительствуя бандитам, уничтожить всех честных  людей. Цицерон не чуждался и театральных  приемов, которые вызывали у его  противников обвинение в его  неискренности, в ложной слезливости. Желая вызвать жалость к обвиняемому  в речи в защиту Милона, он говорит  сам, что «от слез не может говорить», а в другом случае (речь в защиту Флакка) он поднял на руки ребенка, сына Флакка, и со слезами просил судей  пощадить отца. 

     Применение  этих приемов в соответствии с  содержанием речей создает особый ораторский стиль. Живость его речи приобретается благодаря пользованию  общенародным языком, отсутствию архаизмов  и редкому употреблению греческих  слов. Порой речь состоит из коротких простых предложений, порой они  сменяются восклицаниями, риторическими  вопросами и длинными периодами, в построении которых Цицерон  следовал Демосфену. Они разделяются  на части, обыкновенно имеющие метрическую  форму и звучное окончание периода. Это создает впечатление ритмической прозы. 

     Риторические  произведения. В теоретических трудах о красноречии Цицерон обобщил  те принципы, правила и приемы, которым  следовал в своей практической деятельности. Известны его трактаты «Об ораторе» (55 г.), «Брут» (46 г.) и «Оратор» (46 г.). 

     Произведение  «Об ораторе» в трех книгах представляет собой диалог между двумя известными ораторами, предшественниками Цицерона—Лициннем  Крассом и Марком Антонием, представителями  сенатской партии. Свои взгляды Цицерон  выражает устами Красса, считающего, что  оратором может быть только разносторонне  образованный человек. В таком ораторе  Цицерон видит политического  деятеля, спасителя государства  в тревожное время гражданских  войн. 

     В этом же трактате Цицерон касается построения и содержания речи, ее оформления. Видное место отводится языку, ритмичности  и периодичности речи, ее произнесению, причем Цицерон ссылается на выступление  актера, который мимикой, жестами  добивается воздействия на душу слушателей. 

     В трактате «Брут», посвященном своему другу Бруту, Цицерон говорит  об истории греческого и римского красноречия, останавливаясь более  подробно на последнем. Содержание этого  сочинении раскрывается в другом его наименовании—«О знаменитых ораторах». Большое значение этот трактат  получил в эпоху Возрождения. Цель его— доказать превосходство  римских ораторов перед греческими. 

     Цицерон считает, что недостаточно одной  простоты греческого оратора Лисия,—  эта простота должна быть дополнена  возвышенностью и силой выражения  Демосфена. Давая характеристику множеству  ораторов, он считает себя выдающимся римским оратором. 

     Наконец, в трактате «Оратор» Цицерон излагает свое мнение о применении различных  стилей в зависимости от содержания речи, с целью убедить слушателей, произвести впечатление изяществом и красотой речи, и, наконец, увлечь и взволновать возвышенностью. Большое внимание уделяется периодизации речи, подробно излагается теория ритма, особенно в концовках членов периода. 

     Дошедшие  до нас труды оратора имеют  исключительную историческую и культурную ценность. Уже в средние века, а особенно в эпоху Возрождения, специалисты интересовались риторическими  и философскими сочинениями Цицерона, по последним знакомились с греческими философскими школами. Гуманисты особенно ценили стиль Цицерона. 

     Блестящий стилист, умеющий выражать малейшие оттенки мысли, Цицерон явился создателем того изящного литературного языка, который считался образцом латинской  прозы. В эпоху Просвещения рационалистические философские взгляды Цицерона оказали  влияние на Вольтера и Монтескье, написавшего трактат «Дух законов».[ http://ancientrome.ru/publik/gasparov/gasp02.htm]

1.3 Ораторское искусство древней Греции

     Любовь к красивому слову, пространной и пышной речи, изобилующей разнообразными эпитетами, метафорами, сравнениями, заметна уже в самых ранних произведениях греческой литературы— в «Илиаде» и «Одиссее». В речах, произносимых героями Гомера, заметно любование словом, его волшебной силой— так, оно там всегда «крылатое» и может поражать, как «оперенная стрела». В поэмах Гомера широко используется прямая речь в ее наиболее драматической форме дилога. 

     По объему диалогические части поэм намного превосходят повествовательные. Поэтому герои Гомера кажутся необыкновенно словоохотливыми, обилие и полнота их речей порой воспринимается современным читателем как растянутость и излишество. 

     Сам характер греческой литературы благоприятствовал развитию ораторского искусства. Она была гораздо более «устной», если так можно выразиться, более рассчитанной на непосредственное восприятие слушателями, почитателями литературного таланта автора. Привыкнув к печатному слову, мы не всегда отдаем себе отчет в том, какими большими преимуществами обладает живое слово, звучащее в устах автора или чтеца, перед словом написанным. Непосредственный контакт с аудиторией, богатство интонации и мимики, пластика жеста и движения, наконец, само обаяние личности оратора позволяют добиться высокого эмоционального подъема в аудитории и, как правило, нужного эффектна. Публичная речь — это всегда искусство. 

     В Греции классической эпохи, для социального строя которой типична форма города-государства, полиса, в его самом развитом виде — рабовладельческой демократии, создались особо благоприятные условия для расцвета ораторского искусства. Верховным органом в государстве, — по крайней мере номинально — было Народное собрание, к которому политический деятель обращался непосредственно. Чтобы привлечь внимание народных масс (демоса), оратор должен был представить свои идеи наиболее привлекательным образом, убедительно опровергая при этом доводы своих противников. В такой ситуации форма речи и искусство выступающего играли, пожалуй, не меньшую роль, чем содержание самой речи. «Тем могуществом, которым обладает на войне железо, в политической жизни обладает слово»,— утверждал Деметрий Фалеркий. 

     Практическими потребностями греческого общества была рождена теория красноречия, и обучение риторике стало высшей ступенью античного образования. 3дачам этого обучения отвечали создаваемые учебники и наставления. Они стали появляться с V века до н. э., но до нас почти не дошли. В IV веке до н. э. Аристотель уже пытается обобщить теоретические достижения риторики с философской точки зрения. Согласно Аристотелю, риторика исследует систему доказательств, применяемых в речи, ее слог и композицию: риторика мыслится Аристотелем как наука, тесно связанная с диалектикой (т. е. логикой). Аристотель определяет риторику как «способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета. Он делит все речи на три вида: совещательные, судебные и эпидиктические (торжественные). Дело речей совещательных—склонять или отклонять, судебных — обвинять или оправдывать, эпидиктических—хвалить или порицать. Здесь же определяется тематика совещательных речей—это финансы, война и мир, защита страны, ввоз и вывоз продуктов, законодательство. 

     Из упомянутых трех жанров публичной речи в классической античности наиболее важным был жанр совещательный, или, иными словами, политическое красноречие. 

     В эпидиктических речах содержание часто отступало перед формой, и некоторые из дошедших до нас образцов оказываются ярким примером искусства ради искусства. Однако далеко не все эпидиктические речи были бессодержательными. Историк Фукидид включил в свое сочинение надгробное слово над телами павших афинских воинов, вложенное в уста Перикла. Эта речь, которую Фукидид с таким искусством вплел в ткань своего громадного исторического полотна, представляет собой изложенную в высокохудожественной форме политическую программу афинской демократии эпохи расцвета. Она является бесценным историческим документом, не говоря уже о ее эстетическом значении как памятника искусства. 

     Особенно распространенным жанром в древности были судебные речи. В жизни древнего грека суд занимал очень большое место, но весьма мало походил на современный. Института прокуроров не существовало, обвинителем мог выступить каждый. Обвиняемый защищался сам: выступая перед судьями, он стремился не столько убедить их в своей невиновности, сколько разжалобить, привлечь их симпатии на свою сторону. Для этой цели применялись самые неожиданные, на наш взгляд, приемы. Если обвиняемый был обременен семьей, он приводил своих детей, и те умоляли судей пощадить их отца. Если он был воином— он обнажал грудь, показывая рубцы от ран, полученных в боях за родину. Если он был поэтом— он читал свои стихи, демонстрируя свое искусство (такой случаи известен в биографии Софокла). Перед громадной с нашей точки зрения судейской коллегией (в Афинах нормальное число суден было 500, а всего суд присяжных, гелиэя, насчитывал 6000 человек!) довести до каждого суть логических доводов было делом почти безнадежным: гораздо выгоднее было любым способом подействовать на чувства. «Когда судьи и обвинители — одни и те же лица, необходимо проливать обильные слезы и произносить тысячи жалоб, чтобы быть с благожелательностью выслушанным»,— писал опытный мастер и знаток проблем риторики Дионисий Галнкарнасский.  
В условиях запутанного судебного права судиться в древних Афинах было делом нелегким, к тому же не все обладали даром слова, чтобы расположить к себе слушателей. Поэтому тяжущиеся прибегали к услугам лиц опытных, а главное, обладавших ораторским талантом. Эти люди, ознакомившись с существом дела, составляли за плату выступления своих клиентов, которые те заучивали наизусть и произносили на суде. Таких сочинителей речей называли логографами. Бывали случаи, когда логограф составлял одновременно речь и для истца и для ответчика — то есть в одной речи опровергал то, что утверждал в другой (Плутарх сообщает, что однажды так поступил даже Демосфен).

1.4 История развития ораторского искусства в России

     Как справедливо отмечают исследователи, на протяжении многовековой истории понимание предмета риторики, ее задач, внутреннего строения и соотношения с другими областями знаний не раз претерпевало кардинальные изменения.

     Значительный вклад в развитие теории красноречия внесли русские ученые. В XVII в. уже известны несколько трудов по ораторскому искусству, среди которых надо отметить учебник М. Усачева «Риторика» (1699 г.). Но в этой и других работах еще сильно влияние богословско-церковной риторики. Подлинное же искусство светского публичного слова в России связано с развитием университетского красноречия. Это объясняется тем, что Россия была лишена парламентских форм демократии, ставших обычными в западноевропейских странах. Именно в университетской аудитории живое слово имело возможности свободно развиваться и совершенствоваться. 
Решительный шаг на этом пути сделал создатель Московского университета и Академии наук М.В. Ломоносов (1711-1765). Именно он предпринял труднейшую реформу русского языка, заложил основы современной литературной русской речи. Ломоносов положил начало русской риторике, написав «Краткое руководство к красноречию». В этой книге, не потерявшей своей актуальности и сегодня, была заложена программа дальнейшего развития русского ораторского искусства. Теория ораторского искусства рассматривается М.В. Ломоносовым в трудах «Краткое руководство к риторике на пользу любителей сладкоречия» и «Российская грамматика». Он дает яркое и образное определение красноречия, перечисляет условия успеха публичного выступления.

     Другая замечательная работа, оказавшая влияние на развитие теории красноречия не только в России, но и в других славянских странах, - это «Правила высшего красноречия», написанные М. М. Сперанским (1772-1839). В этой работе детально рассмотрены вопросы структуры публичного выступления, аргументации, композиции, выразительности речи. Много внимания уделено способам воздействия на слушателей, достижения поставленной оратором цели. Сперанский считал, что «основание красноречия суть страсти», т.е. сила чувства и живого воображения. Два главных предмета красноречия, по Сперанскому, - это «склонить ум, тронуть сердце».

     Среди других теоретических работ следует назвать "Краткую риторику" А.Ф. Мерзлякова, учебник риторики Н.Ф. Кошанского, статьи об ораторском искусстве М.В. Буташевича-Петрашевского и В.Г. Белинского. Как уже говорилось, университетское (академическое) красноречие было уже в XVII в., а также в более поздний период наиболее передовым жанром русского ораторского искусства.

     Но во второй половине XIX века начинается постепенный упадок риторики как науки. В системе образования появляется новый предмет – теория словесности. Под этим названием выходили школьные нормативные руководства с 70-х годов XIХ века до 20-х годов XХ века. Содержание этих руководств показывает, что обучение филологии в школе все больше ориентируется на изучение фольклора и художественной литературы. 
Новым явлением в развитии теории риторики было создание в 1918 г. в Петрограде Института живого слова, у истоков которого стояли выдающиеся научные и общественные деятели: С.М. Бонди, В.Э. Мейерхольд, А.В. Луначарский, Л.В. Щерба, Н.А. Энгельгардт и другие. Была начата разработка теории красноречия, теории спора, теории словесности, выпущено несколько сборников статей по этим вопросам, организовано обучение лекторов. Однако к началу 30-х годов институт фактически прекратил свое существование, слившись с Институтом языкознания. Разработка теории риторики была прервана на несколько десятилетий, развивался лишь один ее аспект - культура речи и стилистика. 
И лишь в 70-е - 80-е годы вновь возродился интерес к риторике как науке и учебному предмету, появляются работы Е. А. Ножина, А. Е. Михневича, Г. 3. Апресяна, А. В. Толмачева и других. Наряду с книгами зарубежных авторов (таких, как П. Сопер, Д. Карнеги, П. Мицич, О. Эрнст) они составляют основной круг учебных пособий для тех, кто хочет овладеть мастерством оратора.

     Возрождение риторики было связано с социальным заказом – необходимостью повышения устной агитации и пропаганды, особенно лекционной, - и появлением новых учебных дисциплин – лингвистики текста, прагматики и др.